Назад Вперед
Великий Стратег Глава 209 Ранобэ Новелла

The Grandmaster Strategist Том 6, Глава 35: Сожаление Сянъян Великий Стратег РАНОБЭ

Редактируется Читателями!


Том 6, Chapter 35: Xiangyang Regret

Когда герцог впервые стал генералом, он заменил своего отца в защите Сычуани. Хотя он не приобрел престижа, все солдаты и старейшины восхищались его добродетелью. Позже он руководил военной стратегией, разместил солдат в Цзянся и наблюдал за Цзянхуаем, не позволяя северным всадникам галопировать на юг.

Затем премьер-министр Шан принял власть в качестве регента и не собирался продвигаться вперед. Могу только молча подчиниться. На пятом году правления Тунтая Цань не стал спрашивать приказов у ​​своего начальства и воспользовался беспорядками в восточной провинции Сычуань Великого Юна, чтобы захватить перевал Цзямэн с помощью легкой кавалерии, отрезав путь армии Юна в Сычуань. Когда премьер-министр Шан услышал эту новость, он яростно упрекнул его в отправке войск под предлогом приказа правителя. Герцог открыто заявил:»Кан продолжает наследие своего отца, неся тяжелую ответственность быть регентом. Весь суд был передан премьер-министру. Если бы Цань дождался, пока суд прикажет Джану осуществить главную военную стратегию, секреты были бы раскрыты!»

Когда премьер-министр Шан услышал это, он отказался от своего упрека и действительно испугался.

На одиннадцатом году правления Тонгтая император Юн начал войну из-за пустяка. Три колонны армии разделились, чтобы захватить Цзинсян, Хуайси и Хуайдун. Когда Хуайдун попал в руки врага, армия Юн разместила гарнизон в Янчжоу, шпионя за Цзяннанем. Герцог лично защищал Цзинкоу с помощью флота и отправил своего старшего сына Юня в Шоучунь, Хуайси, чтобы помочь Ши Гуаню в защите Хуайси. Армия Юн сделала, как и ожидал герцог, воспользовавшись разногласиями, чтобы атаковать Хуайси. Ожесточенный бой за Шоучунь шел более десятка дней. Когда солдаты и люди услышали, что Юн присутствует, все они сказали:»Великий генерал не бросил нас. Мы будем сражаться насмерть!»

Долгая битва истощила армию Юн, а Летучая Конница разбила их. Хуайси вернулся к миру. С триумфом в Хуайси герцог воспользовался шансом укрепить Янчжоу. Снежной ночью он разгромил армию Юн у переправы Гуачжоу. Последовательные победы восстановили Хуайдун. Сам по себе герцог переломил волну отчаяния.

Много лет спустя, во время войны Юн-Чу, разрушительные последствия войны растянулись на тысячи ли. Хотя армия Юн была сильна, они никогда не могли пересечь реку. Герцог сражался по всей стране, непобедимый. Когда люди обсуждали самых известных генералов, они ставили герцога на первое место.

Летучая кавалерия была создана на пятом году правления Тунтая. Первоначально у герцога были планы собрать больше, поскольку Цзяннаню не хватало элитной кавалерии, и он не мог конкурировать с армией Юн. Он хотел построить кавалерийские казармы в Цзянхуае, но ему помешали придворные. У герцога не было другого выбора, кроме как надеяться одолжить Сянъян как место для тайного обучения элитных войск. Юань подозревал, что герцог пытается захватить военную власть в Сянъяне, поэтому тайно блокировал действия герцога. В результате между двумя мужчинами возник конфликт.

Позже, когда герцог захватил перевал Цзямэн и Сычуань и взял их под свой контроль, он использовал эти земли для тайной подготовки элитной кавалерии, назвав их Летающей кавалерией. В битве при Хуайси они прославились на весь мир. Герцог высоко ценил летучую кавалерию, выбирая каждого офицера кавалерийского подразделения. Во время каждого перемирия он приказывал всем всадникам носить тяжелые доспехи и практиковаться в стрельбе из лука верхом. Награды и наказания были весомы, и даже отцы-сыновья не могли этого избежать. Элитная летающая кавалерия не уступала тяжелой кавалерии Великого Юна. В ожесточенных боях в Хуайси он много раз полагался на летающую кавалерию.

—Южные династические записи Чу, биография герцога верного мужества

Осознание пришло к Хо Конгу, и сомнения, возникшие после отъезда из Динхая, рассеялись. Он спросил:»Сэр, был ли Юнь Цзышань, человек, который помогает добровольческой армии Южного Чу строить форты и туннели в Уюэ, послан сэром?»

Я улыбнулся, ничего не сказав. Я поднял бровь, показывая, что он продолжает, и Хо Цун решил, что его суждение было точным. Он продолжил:»Этот ученик узнал от Герцога Безмятежного Моря, что в Уюэ помогает уникальный человек. Я нашел это довольно странным. У сэра достаточно силы в Цзяннане. Если бы не это, мы не смогли бы легко пересечь Уюэ и Цзянхуай. Если бы кто-то в Уюэ действительно разбирался в строительстве, сэр знал бы. Бои в Уюэ происходят из-за провокации сэра. Если бы сэр знал, что кто-то мешает его планам, он бы точно не стал сидеть сложа руки и смотреть, как это происходит. Со скрытым влиянием Сэра в Южном Чу он абсолютно не позволил бы Юнь Цзышаню расшириться до этого состояния. Таким образом, этот ученик предполагает, что этот человек каким-то образом связан с Господом.

«Господин всегда тщательно охраняет секреты деятельности своих учеников. Другим известны только имена Ван Чи, Хай Ли, Лю Хуа и Лу Эр, все они ученики господина и приняли его фамилию. Однако мало кто знает, что их настоящие имена — Чиджи, Даоли, Хуалиу и Люэр. Каждый ученый, вероятно, читал историю о восьми лошадях короля Му, поэтому этот ученик предполагает, что всего учеников господина восемь человек, включая Чиджи и других. Предположительно, Юн Цзышань среди них пятый. Хотя сэр никогда не рассказывал этому ученику подробности обстоятельств, этот ученик знает, что у сэра было много достижений в строительных хитростях. Предположительно, этот человек унаследовал мантию сэра в этой области?»

Я улыбнулся.»Если бы другие услышали, что ты сказал, разве они не поверили бы, что я перешел на сторону Великого Юна, чтобы тайно помочь своей родине? Это не мелкое преступление.»

«Нужно сначала отдать, чтобы взять», — сказал Хо Кон с улыбкой.»Сэр приказал этому старшему боевому брату тайно помогать добровольческой армии. Хотя это затрудняет дальнейшие успехи Восточного морского флота в Уюэ, это снижает боевой дух добровольческой армии. Если каждый человек будет прятаться в туннелях, чтобы избежать боя, разве это не позволит нашей армии приходить и уходить, когда им заблагорассудится? Более того, поскольку те, кто строит туннели, наши люди, нам нужна только карта, чтобы наша армия могла всех найти. Но я не думаю, что у сэра есть такие мысли. Сэру не следует рассматривать кампанию в Вую. Поскольку сэр использует Сянъян в качестве приманки, я полагаю, позволение армии добровольцев Уюэ взять верх, чтобы генерал Лу чувствовал себя уверенно и мог идти на север?

Я тихо вздохнул в ответ.»Я три года пытался заставить Лу Кана попасть в мою ловушку. Теперь единственным местом, где он может выйти из тупика, является Сянъян. Лу Кан определенно не знает, что тупик в Уюэ — это мой проект. Не опасаясь неприятностей в тылу, он обязательно будет продвигаться вперед с острой решимостью. Цзянхуай защищает принц Ци. Даже если у него невероятная стратегия, он не сможет добиться такого большого военного успеха. Только район Цзинсян кажется немного слабым, хотя и в нем находится гарнизон Чжансун Цзи. Кроме того, Ронг Юань никогда до конца своей жизни не забудет унижения, связанного с отказом от Сянъяна. Если Лу Цань возьмет Сянъян, Ронг Юань смело поборется за первое место. А в конфликте между севером и югом Сянъян является стратегическим городом в военном отношении. Даже если Лу Цань разгадает мою стратегию, он все равно не сможет захватить Сянъяна. Если он не воспользуется возможностью отправиться на север, у него, вероятно, больше не будет такой хорошей возможности.»

«Но этот ученик не понимает, почему Сянъян — недостающая часть господина», — сказал Хо Цун. в неуверенности.

Я взглянул на него и спокойно ответил:»Оставайся рядом со мной, и ты узнаешь, как удача и несчастье идут рука об руку.»

Хо Цун спокойно ответил»Этот ученик предпочел бы, чтобы сэр и генерал Лу, мастер и ученик, никогда не уничтожали друг друга. Боюсь, даже если сэр выиграет, вы не почувствуете никакой радости.»


Нет главы и т.п. - пиши в Комменты. Читать без рекламы бесплатно?!


Я потянулся, чтобы схватить чашку со стола, когда моя рука дрожала при этих словах. Чай расплескался повсюду. Спустя долгое время я, наконец, спокойно сказал:»Вы все еще не понимаете личность Лу Кана. Если он сможет забрать мою жизнь, у него не будет ни малейшего колебания. И все же его почтение ко мне ничуть не уменьшится. Поскольку я решил отправиться на юг, я не проявлю к нему пощады. Но он навсегда останется моим любимым учеником. Конг’эр, если ты взбунтуешься против меня, я лично убью тебя. Но если у вас возникнут трудности, я возьму на себя ответственность за них, если вы мне расскажете.»

Хо Цун был потрясен до глубины души, его лицо побледнело, но он держал рот на замке. На его лице появилось упрямое выражение.

Пока мы с Хо Цуном разговаривали, Сяошунцзы встал и отошел в сторону. Через несколько чжан, какими бы мягкими ни были наши два голоса, он все прекрасно слышал. Но из уважения он все же должен был предоставить мастеру и ученику место для личной беседы по душам. Увидев, как Хо Цун игнорирует приветствия молодого господина и упрямо хранит молчание, на его лице отразилось убийственное намерение. Воздух в гостинице, казалось, похолодел на несколько градусов.

Хо Цун был очень умен и, чувствуя, как волосы на его затылке встают дыбом, понял, что Сяошунцзы вызвал намерение убить. Но он был жестким и настойчивым человеком. Хотя давление накатывалось, он поддерживал себя силой воли, не желая показывать никакой слабости.

Я вздохнул при виде этого зрелища. Этот ребенок все еще не желал говорить свое сердце. Он ясно знал, что я могу одним словом снова изгнать его в далекую страну и даже лишить его жизни, но он был все так же упрям. Хотя у меня было некоторое сожаление, что этот молодой человек совсем мне не доверял, я просто не мог осложнить ему жизнь, когда увидел его таким. Я заставил себя улыбнуться и заметил:»Забудь об этом. Мы можем поговорить об этих вопросах в будущем. Тебе все равно следует поехать со мной в Сянъян.

Хо Цун почувствовал, как его тело расслабилось, а нарастающее намерение убить внезапно исчезло. Он не мог удержаться от того, чтобы вытереть холодный пот с головы. Он посмотрел на Цзян Чжэ и подумал про себя:»Скоро у меня может не быть возможности посещать уважаемого учителя». Я просто не знаю, будет ли уважаемый учитель относиться ко мне с любовью мастера и ученика, как к Лу Кану, но по-прежнему действовать без пощады, когда придет время иметь дело со мной.

Примерно в то же время, что и Цзян Чжэ и Хо Цун, учитель и ученик, воссоединялись, два военных генерала Южного Чу беседовали наедине на борту корабля-башни на реке Хань недалеко от города Цзянлин. Одним из мужчин был Лу Цань, а другим был защищающий Цзянлин генерал Жун Юань. Менее чем через три года после падения Сянъян Жун Юань сильно постарел и сильно похудел. Хотя он стоял перед главой вооруженных сил Южного Чу, выражение его лица было апатичным и отстраненным. Выражение лица Лу Кана было спокойным и собранным, но в его глазах мерцал теплый свет.

Рун Юань долго молчал, прежде чем, наконец, поднял голову и хладнокровно заявил:»Возвращение Сянъяна было моей мечтой в течение многих лет. Раз Верховный Генерал принял такое решение, как я мог отказаться подчиниться? Просто Гранд Генерал тоже собирается скрывать это крупное событие от суда. Ты не боишься, что король осудит тебя?»

«Я не ожидал, что это действие вызовет критику, но брат Жун должен знать состояние двора», — вздохнул Лу Цань.»Если бы я действительно запросил приказ действовать, я боюсь, что армия Юн уже знала бы цель нашей армии. Кроме того, полководец в полевых условиях не обязан выполнять все приказы суверена. Поскольку я отвечаю за военную стратегию, я должен сделать все, что в моих силах. Xiangyang легко защищать и трудно атаковать. Я сделаю все возможное, чтобы выманить Чжансун Цзи из укрепленного города. Брат Жун воспользуется возможностью, чтобы штурмовать Сянъян. Если за это время произойдет что-то непредвиденное, брат Ронг может действовать так, как того диктуют обстоятельства.»

Ледяной свет блеснул в глазах Жун Юаня.»Великий генерал должен знать, что если мы не захватим Сянъян на этот раз, премьер-министр Шан осудит Великого генерала. Теперь, когда король вступил на трон, суд вернул генералу полномочия регента. Если вы будете действовать независимо, великий генерал, вы дадите им рычаги влияния на вас.»

Лу Цань безмятежно сказал:»Если мы сможем вернуть Сянъян, не будет никакого вреда, если мне придется нести какие-то уголовные обвинения. Враг и мы уже больше года в тупике. Армия Юн сейчас бездействует, в то время как наша армия лелеет месть, ища шанс в бою отомстить за унижение. Бои в Цзянхуай и Уюэ зашли в тупик, что дало нам возможность отправить войска в Цзинсян. Сянъян — ключевой военный объект в конфликте между севером и югом. Если мы не сможем взять Сянъян, и Цзянлин, и Цзянся окажутся под угрозой. У нашей армии тоже нет средств, чтобы угрожать врагу.»

«Этот генерал сделает все возможное. Если я не смогу отбить Сянъян, я уж точно не отступлю, — уважительно ответил Жун Юань.

Лу Цань почувствовал небольшое облегчение. Ронг Юань и он могли быть несовместимыми личностями, поскольку Ронг Юань уже присоединился к Шан Вэйцзюню, но он считал, что если бы был шанс вернуть Сянъяна, Ронг Юань сделал бы все, чтобы выполнить приказ. Если бы он хотел вернуть Сянъяна и не получил Ронг Юаня, надежды было бы намного меньше. Подумав об этом, он повернул голову к Ронг Юаню как раз тогда, когда Ронг Юань повернулся, чтобы посмотреть на него. Их взгляды встретились, и двое мужчин увидели пыл и боевой дух в глазах друг друга. Двое мужчин были единодушны в действиях по захвату Сянъяна. По этой причине вражда между ними бесследно исчезла в этот момент.

На двенадцатый день восьмого месяца Лу Цань лично повел войска из Цзянся вверх по течению реки Хуаньшуй в командование Иян.1 ​​Юг Ияна было три перевала, разделенных на перевал Ушэн, перевал Пинцзин и перевал Цзюли. Перевалы Ушэн и Цзюли контролировались военными Южного Чу, а перевал Пинцзин находился в руках военных Юн. Три перевала поддерживали друг друга и все были хорошо укреплены. В результате две армии яростно сражались в течение многих лет, редко получая такой шанс. Но на самом деле Лу Цань поставил перед собой эту задачу много лет назад. Через годы интриг его армия высадилась на границе и несколько дней назад прорвалась в Иян. Генерал, защищавший Иян, погиб в бою.

На пятнадцатый день восьмого месяца Лу Цань покинул Иян и направился на запад, захватив префектуры Ван2 и Дэн3 с небольшим сопротивлением. Это действие произошло внезапно, и, как и ожидал Лу Цань, Чжансунь Цзи должен был лично возглавить свою армию, чтобы встретить его в бою. Из всех генералов Великого Юна в командовании Наньян только Чжансун Цзи мог сравниться с Лу Канем с точки зрения военной стратегии.

Город Сянъян имел высокие стены и глубокий ров, хорошо укрепленный, но город Наньян был немного пуст. Чжансун Цзи определенно отправил бы войска обратно в Наньян, если бы ему не хватало внимания к основам. Неожиданно Чжансунь Цзи просто отправил своего заместителя Мо Е навстречу врагу. Две армии сражались на реке, и Мо Е потерпел поражение, отступив, чтобы защитить Наньян.

Затем Лу Цань двинулся на юг, чтобы атаковать Сянъян со всех сторон. Мо Е повел войска в атаку с тыла, поэтому Лу Цань устроил засаду в Синье. Мо Е заметил и боялся наступать. Лу Кан оставил генерала для защиты Синье и лично повел свои основные силы на юг, чтобы захватить Сянъян.

По сравнению с гладким плаванием, которое испытывал Лу Кань, каждый шаг Жун Юаня был борьбой. В четырнадцатый день восьмого месяца он отправился на север из Цзинлинга, желая захватить Сянъян. К его удивлению, Чжансунь Цзи проигнорировал угрозу Лу Цаня и лично защищал Ичэна со своей армией. Две армии сражались друг с другом в течение дюжины дней в районе между Ичэном и Цзинлином.

Рун Юань узнал из сводки о ситуации, что Лу Цань уже обошел Сянъян с фланга и атакует его со всех сторон. Жун Юань был в ярости и повел свои войска в жестокую атаку на Ичэн. Чжансунь Цзи тайно отправил войска в сельскую местность посреди ночи, и на второй день нападения Жун Юаня на Ичан со всех сторон возникли засадные войска, разгромившие армию Южного Чу. Ронг Юань потерпел поражение и был отброшен обратно в Цзинлин. Чжансунь Цзи контратаковал Цзинлин, где Жун Юань прочно оборонялся шесть дней.

На двадцать седьмой день восьмого месяца Цзинлин оказался в отчаянном положении, когда Чжансун Цзи внезапно отступил далеко. Жун Юань собрал разведданные, и, узнав, что Лу Цань захватил Сянъяна, его охватила вспышка гнева. Уже получив серьезное ранение при защите города, он продолжал кашлять кровью и был прикован к постели.

На двадцать девятый день восьмого месяца Жун Юань в гневе вернулся в Цзянлин и подал петицию в суд Южного Чу. Он обвинил великого генерала Лу Каня в неподчинении приказам короля, в опрометчивой отправке войск, ввержении войск под его командованием и союзных сил в крайнюю нищету, в измене и наглом высокомерии, а также в произвольных действиях.

Лу Кань также был очень удивлен захватом Сянъяна. Гарнизон Сянъяна был довольно слаб, и менее чем за девять дней армия Южного Чу захватила город. Лу Цань допросил военнопленных и узнал, что на седьмой день восьмого месяца советник Цзяннаньского командного пункта лично прибыл в Сянъян. После частной беседы с Чжансунь Цзи тридцать тысяч солдат были тайно разделены, направляясь в неизвестном направлении. Из-за этого в обороне города Сянъян были такие дыры, что его взял Лу Цань. Он знал, что у Цзян Чжэ есть всевозможные планы, и беспокоился, поэтому отправил разведывательную кавалерию во все стороны, чтобы выудить разведданные о вооруженных силах Юн. По его мнению, Цзян Чжэ сам по себе стоил сотни тысяч элитных солдат Юн.

Рассеивая свое внимание, он не послал вовремя войска, чтобы атаковать Чжансунь Цзи в тылу и спасти Жун Юаня. Он предполагал, что даже если Жун Юань не победит, это не будет проблемой, поскольку он защищает укрепленный Цзинлинг. Но он забыл о злобе Жун Юаня, и многодневная задержка привела к необратимому сожалению.

На двадцать шестой день восьмого месяца Лу Цань получил сообщение о том, что Цзян Чжэ разместил войска в Гучэне. обдумывая, он оставил заместителя для охраны Сянъяна и лично повел свою армию в Гучэн и осадил город. Хотя Гучэн не был большим городом, это был стратегический военный объект, охранявший середину реки Ханган. А с многочисленной армией, защищавшей его, взять его в спешке было невозможно.

Я стоял на стенах, осторожно обмахивая складным веером. Глядя на войска Южного Чу в великолепных доспехах, я улыбнулся Хо Цуну, который стоял позади меня со спокойным лицом, и спросил:»Вы видели, как Лу Цань командует войсками в Уюэ. Угадай, как долго Гучэн продержится?»

Хо Цун криво улыбнулся. Взглянув на генерала Чан Ляна в башне, руководившего обороной города, он подумал:»Как хорошо, что человек не слышит, что говорит сэр». Он ответил:»В морском сражении при Уюэ генерал Лу и герцог Спокойного моря несколько раз сражались друг с другом. Этот ученик заметил, что генерал Лу с большим искусством командовал войсками, а герцог Спокойного моря часто вздыхал. Если бы не превосходство Восточного морского флота в морском бою, поражение было бы неизбежным. Посмотрите, как на этот раз он выбрал альтернативный путь, отправив войска в Иян, чтобы обойти Сянъян с фланга и атаковать его со всех сторон. Этот способ ведения войны действительно так же силен и необуздан, как небесный скакун, парящий в небе. У нашего Великого Юна может быть много знаменитых полководцев, но ни один из них не может сравниться. Если у него не будет посторонней помощи, боюсь, Гучэна не продержат десять дней.»

«Хоть это и правда, ты вовсе не подвел меня мягко. В конце концов, я мастер Лу Кана. Я точно проиграю?» Я не мог не пробормотать.

Хо Цун услышал, но не осмелился заговорить. Сяошунцзы, однако, усмехнулся:»Молодой мастер никогда не руководил битвой. Нормальный генерал, продержавшийся десять дней, был бы достижением. Если вы вмешаетесь, боюсь, это займет еще меньше дней. Его голос не был громким, но Хуан Шоу и несколько телохранителей, находившихся недалеко от меня, отчетливо слышали, все они сдерживали смех, боясь издать звук.

Беспомощный, я покачал головой. Я бы никогда не посмел опровергнуть Сяошунцзы. Взглянув на стену, я вздохнул:»Жаль, что у него нет десяти дней. Лу Цань открыт и искренен, а также аристократического происхождения. Но он слишком мало знает о зле человека. Я полагал, что он скоро пошлет войска в Сянъян. Его истинное намерение состояло в том, чтобы, пока Чжао Лун еще находится в начале своего правления и он все еще может действовать по своему усмотрению, захватить Сянъяна. Чтобы быть более уверенным, он наверняка начнет совместную атаку с Жун Юанем. В результате я приказал Чжансунь Цзи отдать предпочтение одному перед другим и заблокировать Ронг Юаня. Ронг Юань заскрежетал зубами и вспомнил, что потерял шанс взять Сянъян. Лу Кан использовал его как вспомогательную силу, потому что он объединялся и сражался насмерть. С репутацией Лу Цаня было разумно ожидать, что Чжансун Цзи лично встретится с ним в бою. Таким образом, Ронг Юань мог напасть и захватить Сянъяна. Мало того, что это достигнет его цели, он также сможет уладить неприязнь между Ронг Юанем и им. Это было бы убийством двух зайцев одним выстрелом. Но я намеренно заставил Чжансун Цзи остановить Ронг Юаня, оставив славу захвата Сянъяна Лу Цаню. У Лу Кана не было выбора. Он не мог просто ждать, пока Жун Юань схватит Сянъяна. Но Жун Юань по натуре ограничен, и у него была неприязнь к Лу Цаню. Это объединение сил должно было подавить старую ненависть, возникшую из-за враждебности потери Сянъяна. Как только Лу Цань захватил Сянъяна, ярости Жун Юаня было достаточно, чтобы заставить его делать иррациональные вещи. Беспорядки вот-вот поднимутся по всему Южному Чу. Как Лу Цань может вести войну с уверенностью?»

Хоть Хо Цун и знал об этом, у него все же похолодело в сердце. После небольшого колебания он спросил:»Поскольку сэр долгое время имел возможность использовать раздор между генералом и главнокомандующим против великого генерала Лу, чтобы вызвать внутренние проблемы, почему сэр сдерживался в течение трех лет?»

Я проворчал себе под нос:»Ты думаешь, я не хотел завоевать Южную Чу раньше?» Тогда я ответил:»Это было неподходящее время. Даже если угроза прорвется наружу, она не сломает им хребет. За три года сражений, полагаясь на собственные силы, чтобы противостоять армии Юн, во много раз превышающей его собственную, Лу Кан стал богом войны Южного Чу. Пользуется большим уважением в войсках и горожанах. Только в это время междоусобицы больше всего ослабят боевой дух жителей и войск Южного Чу. Если бы я действовал слишком рано, армия Южного Чу раскололась бы, даже если бы Лу Кан умер. Они не откажутся от сопротивления нашей армии. Война будет продолжаться не менее десяти лет. Более того, если бы я использовал эту уловку, когда регентами были Шан Вэйцзюнь и Лу Цань, даже если бы Шан Вэйцзюнь планировал выступить против Лу Кана, Лу Цань не стал бы добровольно склонять голову. Но сейчас все иначе. Чжао Лун вступил на трон, и его указы — настоящие королевские указы. Если Лу Кан не собирается бунтовать, он абсолютно не будет публично ослушиваться.»

«Великий генерал Лу может внести свой вклад в защиту государства, но в умах Шан Вэйцзюня и короля Южного Чу, боюсь, он просто могущественный министр, контролирующий огромную армию, которого они боятся бросит вызов правлению Чжао Луна, — мягко вздохнул Хо Цун.»Если бы две страны жили мирно друг с другом, в то время, когда генералы бесполезны, я боюсь, что Великому Генералу было бы трудно избежать несчастья быть уничтоженным, поскольку он выполнил свою задачу. Но между двумя народами бушует война, поэтому суд Южного Чу не должен разрушать свою собственную колонну, верно?»

В моих глазах блеснул свет.»Конечно, у меня есть способ успокоить монарха и министров Южного Чу, но сейчас нет необходимости говорить об этом. Давайте сначала позаботимся о том, чтобы он не захватил Гучэн.»

Сяошунцзы сурово вмешался:»Поскольку молодой господин знает об опасности защиты города, почему он должен оставаться в Гучэне и встречаться с армией? Когда дело доходит до походов и сражений, Лу Цань — известный генерал, один из лучших. Верит ли молодой хозяин, что он проявит милосердие?

«Если бы Лу Кан проявил милосердие, он не был бы Лу Каном. Однако я должен рискнуть этой опасностью. Если нет, то как я могу помешать Лу Кану оправдать себя?» Я ответил с долгим вздохом.

Выражение лица Сяошунци слегка смягчилось.»Вражеская армия начинает осаду города. Молодой мастер должен отправиться в центр города, чтобы спрятаться. Оружие слепое. Не оставайтесь в опасном месте слишком долго.»

Я слушал боевые кличи, доносившиеся из-под стен, и видел выстроенные на стенах войска, готовые стоять. Я сказал с улыбкой:»Хотя я и не главнокомандующий, но имею титул маркиза. Как спрятаться в центре города? Сяошунзи, принеси мне мой гуцинь. Позвольте мне сыграть пьесу в башне, чтобы развлечь войска.»

Затем я щелкнул рукавом и пошел на башню. Сяошунцзы вздохнул и в конце концов протянул цитру. Я сидел наверху, глядя вниз на армию Южного Чу, неторопливо осаждающую город, а также на высокую прямую фигуру в парчовом платье и металлических доспехах среди могучего войска. За много лет, прошедших с тех пор, его лицо сильно постарело, и у меня сжалось сердце при виде этого зрелища. На самом деле мы не виделись тринадцать лет.

Мягко перебирая струны цитры, из башни доносился невнятный звук цитры. Звук цитры извивается, как река, река, текущая бесконечно, звучит как печаль разлуки. Я отбросил пред собой войну и все заговоры в уме. Я сосредоточился только на игре, даже не думая о том, как использовать музыку цитры для поднятия боевого духа солдат моей стороны или как рассеять боевой дух вражеской армии. Я снова был в Холодном дворе, играя с цветами, или на реке, играя против ветра.

Под стенами, направляющими осаду, Лу Кан нахмурил брови. Журчание цитры разлилось по Небу и Земле. Нота за нотой музыка проникала в его уши, поражая его. Было очевидно, кто будет достаточно беззаботен, чтобы играть на цитре в это время. Никто другой, кроме его хозяина, не сделал бы этого. Но даже при том, что его учитель был искусен в мелодии, у него не было внутренней энергии. Как он мог заставить музыку цитры сконцентрироваться и переполнить Небеса?

Однако у него не было настроения об этом думать. Он приказал солдатам в армии бить в боевые барабаны спешки. Грохот барабанов эхом прокатился по Небесам и Земле, пытаясь заглушить цитру. Но музыка цитры проносилась сквозь паузы, как прохладный ветерок, как бегущая вода, пропитывающая песок. Несмотря на то, что он был едва слышен, он не прекращался все время, каждая нота доходила до его уха. Уныние охватило Лу Кана, он чувствовал, что небо перед ним было полностью захвачено сетью игрока на цитре.

На берегу реки Хан молча стояли две фигуры, наблюдая издалека за бушующей битвой. Один из них был человеком в белой, как снег, одежде, с бровями, похожими на лезвия, и большими яркими глазами. Он выглядел очаровательно и элегантно и стоял, скрестив руки за спиной, с равнодушным выражением лица. Другим был молодой человек в черном, галантный, с ледяным выражением лица. Он держал мешочек с цитрой, его глаза блестели, когда он смотрел на поле битвы, забрызганное кровью. Все его тело было наполнено плотным убийственным намерением и волей к бою.

Юноша в белом слушал цитру и долго думал, прежде чем сказать:»Когда дело доходит до мастерства в на цитре Суиюнь намного уступает мне, но его понимание настолько выдающееся. Ему не нужно полагаться на внешнюю энергию, чтобы проникнуть в сердце и душу. Даже стеной громоподобного шума трудно его заблокировать. Я достиг этого царства только два года назад, но я никогда не думал, что он может играть такую ​​музыку на цитре. Лин Дуан, дай мне мою цитру. Я хочу сыграть пьесу с Суйюн.»

Лин Дуань скривил губы. Хотя Секта Дьявола теперь была подданной Великого Юна, для Лин Дуаня этот Цзян Чжэ по-прежнему оставался его самым ненавистным врагом. Не потому, что уловки этого человека заставили генерала Тана, которого он больше всего почитал, погибнуть в бою, умереть на поле боя, поскольку это было давним желанием Тан Цзи. И не потому, что этот человек использовал его для убийства генерала Ши. Хотя он знал, что смерть Ши Ина произошла из-за махинаций Великого Юна, его плохое впечатление о Ши Ине никогда не исчезало. Для него тот, кого он помнил все время, был Ли Ху. Этот безрассудный идиот был убит Цзян Чжэ по отвратительной причине. По мнению Цзян Чжэ, такие мелкие личности, как он, были, вероятно, ниже муравьев.

На протяжении многих лет он много раз следовал за четвертым молодым мастером, чтобы получить аудиенцию у Цзян Чжэ, но он не был готов сказать ему хоть слово, даже намеренно избегая этого человека. Он боялся, что не сможет сдержаться и будет допрашивать человека о делах, связанных с Ли Ху.

Хотя ненависть переполняла его сердце, он не посмел ослушаться приказа Цю Юфэя. Он почтительно предложил гуцинь под названием»Приветствие гостя издалека». Цю Юфэй сел, скрестив ноги, и положил цитру себе на колени, осторожно перебирая струны, из его пальцев лился одинокий звук. Звуки цитры взмывали в небо эффектными пиками, вызывая удивление и изящество. Тем не менее, казалось, что он остается в такт музыке цитры, доносящейся из стен Гучэна.

Из двух мелодий одна звучала естественно, как плывущие облака и текущая вода, а другая напоминала скалистые, одинокие пики с бегущей водой, обвивающей живописные вершины, звучащей печально. Хотя разница между двумя мелодиями была очевидна, казалось, что они сливаются воедино, отражая пейзаж с реками и одинокими вершинами.

Были ли это войска Юн на стенах или войска Южного Чу на земле, все они были ошеломлены в этот самый момент, поглощенные музыкой. Шум боя на поле боя постепенно исчез, жестокость сменилась тишиной. Лу Цань не мог не покачать головой и вздохнуть из строя Южного Чу. Войска сегодня не восстановят боевой дух. Кусок гуциня рассеял волю семидесяти тысяч солдат Южного Чу к битве. Это действительно мешало ему объяснить боль, которую он чувствовал, и он с грустью приказал гонгам отступить, чтобы предотвратить нападение на его сторону войск Юн в городе.

Когда войска Южного Чу услышали гонги, все они выражали недовольство, но не осмелились проявить неповиновение и медленно удалились. Заместители генерала армии уже собирались увести Лу Кана, когда он стиснул острые зубы и помахал своему личному телохранителю, чтобы тот дал ему свой божественный лук. Пришпорив коня, он натянул гравированный лук, пока он не стал похож на полную луну, и пустил стрелу в стенную башню Гучэн. Он находился в полных пятистах шагах5 от башни.

Стрела летела прямо, не оставляя следов, и в мгновение ока преодолела огромное расстояние, попав в горло Цзян Чжэ, игравшего на цитре в башне. Когда солдаты Юн на стене увидели, как Лу Цань натянул лук и выпустил стрелу, они открыли рты, чтобы закричать, но стрела уже была в нескольких чжанах от Цзян Чжэ.

Однако стрела не сработала. у меня нет шансов пойти дальше. Пустая рука, словно вырезанная из чистого, прекрасного нефрита, заблокировала стрелу. Щелчком пальцев стрела с орлиным оперением, мощным, как гром, порождённый молнией, была сброшена на землю. У Сяошунцзы было суровое выражение лица, в его глазах сияла безграничная жажда убийства.

Лу Цань обладал сверхчеловеческой силой в обеих руках. Когда он убивал врагов в бою, он часто застреливал вражеских генералов из лука. Возможно, он не был так искусен в стрельбе из лука, как такие люди, как Чжансун Цзи Великого Юна, но его стрелы не попадали в цель в пределах пятисот шагов. Просто после того, как он стал Великим Генералом, у него было мало шансов лично пойти в бой. А поскольку он был хорошо знаком с классикой и историей, у него была репутация ученого генерала, поэтому его знаменитая храбрость была постепенно забыта.

Однако Лу Цань не пытался выпустить пар этой стрелой и не хотел лишить Цзян Чжэ жизни. Он знал, что у Цзян Чжэ есть кто-то, кто может блокировать стрелу. Эта стрела символизировала разрыв связи между мастером и учеником. Так что, выпустив стрелу, он даже не взглянул на результат, галопом поскакал обратно в армию в сопровождении своего телохранителя вдаль.

Будь то войска Южного Чу на земле или войска Юн на стенах, любой, кто видел эту стрелу, был опечален. Ссора мастера и ученика, старые друзья, навсегда разлученные, были большой жалостью в жизни.

В башне Цзян Чжэ слегка прикрыл глаза, сосредоточившись только на игре на цитре, по-видимому, не заметив стрелу, которая чуть не убил его. Звук цитры изменился, теперь напоминая отливы и перекрытия океанских волн, гармонирующие с уходом Южного Чу. И цитра, играющая с берега реки Хан, соответственно изменилась, став массивным рифом, который тысячелетиями возвышался в океане. Несмотря на то, что буря и волны утихли, он все еще гордо стоял среди ревущих волн, неизменный с незапамятных времен. Зеленые горы и чистая вода превратились в сапфировые моря с рифами и скалами. Музыка причудливо переплелась воедино, более интимная, чем обычно.

Когда удаляющаяся фигура воинства Южного Чу исчезла из поля зрения, обе цитры внезапно прекратили играть, как будто были заранее оговорены. Я оттолкнул цитру и встал, ровно сказав:»Если Юфэй пришел, Цунэр, пригласите его в офис округа, чтобы встретиться со мной.»

Хо Цун не мог не ответить:»Сэр, действительно ли стрела генерала Лу предназначалась для убийства сэра?»

Меланхолия промелькнула в моих глазах.»Если бы он действительно пытался меня убить, в этом не было бы ничего плохого». Затем я развернулся и пошел в город.

Хо Цун смотрел, как фигура Цзян Чжэ удаляется, в его глазах отражалось горе.

Через некоторое время Цю Юфэй прибыл под стены Гучэн вместе с Лин. Дуан на буксире. Так как никто не знал, когда вражеская армия может напасть, ворота нельзя было опрометчиво открыть. Веревка с прикрепленной к ней бамбуковой корзиной свисала с вершины стены и уносила двоих мужчин в город. Цю Юфэй и Лин Дуань оба были знакомы с войной, поэтому не считали, что это должно их унизить. Цю Юфэй позволила Лин Дуаню подняться на бамбуковой корзине, быстро достигнув вершины.

Солдаты уже собирались снова опустить корзину, но увидели перед глазами вспышку белого цвета. Перед ними уже стоял молодой человек в белой, как снег, одежде. Челюсти солдат отвисли. Хотя стены древнего города не были слишком высокими, их высота составляла около дюжины чжан6. Корзина могла вместить только одного человека, но этот молодой человек в белой одежде не нуждался ни в какой помощи. Он легко и ловко взобрался на надвратную башню. Солдаты были рады, что он не враг.

Хо Цун ничуть не встревожился. Хотя он едва изучил некоторые распространенные боевые искусства, он уже видел мастерство Сяошунцзы. Он знал все о статусе Цю Юфэй. Прямой ученик Секты Дьявола, владеющий такими боевыми искусствами, не был чем-то странным. Он прошел вперед и отдал честь.»Хо Цун отдает дань уважения четвертому молодому мастеру. Сэр ждет четвертого молодого господина в офисе округа.»

«Сэр Цзян очень вежлив, даже не забыл прислать человека, чтобы поприветствовать нас. Он, должно быть, высокого мнения о старых друзьях, — сказал Лин Дуань с саркастической улыбкой.

Хо Цун почувствовал враждебность в тоне Лин Дуаня, а также немного знал о Лин Дуане. Он сказал с улыбкой:»Брат Линг слишком вежлив. Мой мастер и четвертый молодой мастер играли на цитре с искренним пониманием друг друга. Четвертый молодой мастер не вовлечён в мирские дела и всегда отличался тонкой элегантностью. Сэр не мог лично приветствовать вас, потому что, во-первых, у него все еще есть общественные дела, а во-вторых, он не желает опозорить четвертого молодого мастера этим мирским этикетом. рот несколько раз подряд, но он не мог придумать, что сказать. Он застрял в потере слов. Возмущенный, он отошел в сторону.

Цю Юфэй с ухмылкой наблюдал, как Лин Дуань и Хо Цун разговаривают. Когда цитры играли друг с другом, он интуитивно понял другую партию. Он никогда не поймет неправильно, что Цзян Чжэ смотрит на него свысока. Лин Дуань воспользовался этим как предлогом, чтобы поднять шумиху, и Цю Юфэй тоже не стала его останавливать. Он просто хотел посмотреть, как отреагирует Хо Цун. Хотя он не узнал молодого человека, Секта Дьявола была хорошо информирована. Как он мог не знать, кто был самым любимым учеником Цзян Чжэ рядом с ним? Только по внешнему виду и осанке Хо Цуна Цю Юфэй знал, кто он.

Он, возможно, знал, что ученик Цзян Чжэ наверняка талантлив, но преуменьшение Хо Цуном событий не только деморализовало Лин Дуаня, но и растрогало его. При внимательном рассмотрении вид молодого человека мог показаться нормальным, но больше половины его осанки и духа напоминали Цзян Чжэ. Ему просто не хватало некоторой лени и пренебрежения, в нем было больше достоинства и мягкости. Но после еще нескольких взглядов Цю Юфэй нахмурил брови. На лице молодого человека по имени Хо Цун отразилось страдание. У него явно было много на уме. Цзян Чжэ хорошо разбирался в медицине, так как же он мог этого не заметить и как он мог допустить, чтобы его ученик так расстроился? Но он просто помнил об этом. Он сказал с улыбкой:»Хорошо, Лин Дуань, следи за тем, что говоришь. Пожалуйста, веди меня, Хо Цун. Суйюнь, вероятно, все еще ждет меня.»

Хо Цун провел двоих мужчин в офис округа. Окружной офис был превращен в официальную резиденцию маркиза Чу императорского ранга Цзян Чжэ. Он был тщательно охраняем, охрана со всех сторон состояла из Стойких Тигровых Гвардейцев, одетых в черную одежду и черные доспехи. Как только трое мужчин прошли через вход в окружной офис, в глазах Линг Дуаня загорелся свет. Он осмотрел окружающую местность, что было его привычкой, и увидел человека в черной одежде, стоящего у подножия лестницы. Челюсть Лин Дуана отвисла в доли секунды. Подскочив к здоровенному мужчине, он пробормотал:»Ли Ху, как ты еще жив? Как ты стал Стойким Тигровым Гвардейцем?»

Большой человек в замешательстве потер голову.»Так это ты, Малышка Линг. Как ты мог не знать, что я еще жив?»

«Откуда я мог знать, что ты еще жив? В то время вас забрал Чжуан Дарен. Разве не было сказано, что вы замолчали? Как ты еще жив и здоров? Раз ты жив, то почему ты все эти годы не присылал мне новости? Разве вы не имеете ни малейшего внимания к испытаниям и невзгодам?» Лин Дуан сердито отругал. Его ярость вырвалась наружу, недавний экстаз от встречи со старым другом немного угас.

В глазах Ли Ху светилось недоумение.»Заставить меня замолчать? Эти братья и я были задержаны в другом месте в то время. После более чем года каторжных работ нас освободили. Большинство братьев забрали таэлей домой. Мне некуда было идти, и пока я раздумывал, как заработать на жизнь, к моему удивлению, подошел командующий Хуян Шоу и спросил, не хочу ли я поехать в Чанъань. Я подумал о том, что генерал Ши тоже ушел, поэтому последовал за командиром в столицу. Сначала я пробыл в Армии Крылатых Тигров несколько лет. Хуян Дарен часто приезжал, чтобы улучшить мои боевые искусства.

«На четвертом курсе Император лично посетил армию и отобрал большую партию для Стойкой Тигровой Гвардии. Сначала я немного промахнулся, но Император услышал, что я был тем, кто сбил Маркиза Цзяна в воду одним ударом копья, Ли Ху, поэтому выбрал меня в Стойкую Тигровую Гвардию. Три года назад меня послали сюда защищать маркиза Цзяна. Однако я слышал, что вы последовали за четвертым молодым мастером Цю в поместье Безмятежного Моря в Восточном Море. Я попросил кого-то написать тебе письмо. Разве ты не понял?»

Лин Дуань увидел растерянный взгляд Ли Ху и понял, что этот болван был невежественен, путался в мыслях о прошлых событиях. С годами только он постоянно терпел муки ненависти. Подняв глаза и оглядевшись, Цю Юфэй и Хо Цун уже давно ушли, и даже Стойкие Тигровые Гвардейцы поблизости все уклонились. Годы ненависти внезапно улетучились в пустоту. Счастливый, но в замешательстве, он спросил шепотом:»Кого вы просили отправить письмо?» Ли Ху почесал затылок и ответил:»Я не знаю, где находится Поместье Спокойного Моря, поэтому я попросил Хуян Шоу помочь, который передал маркизу, чтобы сообщить вам новости. Я все думал, когда ты приедешь в Чанъань, чтобы найти меня, чтобы выпить.»

Лин Дуань не знал, смеяться ему или плакать. Теперь он знал, в чем проблема, но, думая о том, что его старый друг на самом деле все еще жив, радость внутри него смешивалась с неописуемым чувством, и из его глаз лились слезы, которые он не мог контролировать.

Ли Ху увидел своего старого друга, который прошел через невзгоды, выглядел таким и был ошеломлен, постоянно кружась вокруг Лин Дуана, не зная, что делать.

Сопровождаемый Сяошунцзы, Цю Юфэй вошел во внутреннюю комнату и увидел Цзян Чжэ, стоящего в передней части комнаты со сложенными за спиной руками, что выглядело немного мрачно. Цю Юфэй вздохнула:»Суйюнь обиделась на эту стрелу?»

Я не обернулась и ответила:»Эти две страны находятся в состоянии войны. О какой благодати может идти речь? Кроме того, я всего лишь неблагодарный человек, предавший свою страну. Его обращение со мной уже показало чрезвычайное терпение и великодушие. Когда я был семейным наставником в резиденции Лу, поглощенный смертью моего отца, я заключил с ним сделку, чтобы каждый делал то, что мы считали правильным, потому что он не любил учиться. На самом деле, это было потому, что я не был в настроении учить его в то время. Если бы не его искреннее поведение, я бы так быстро не повеселел. И хотя я был довольно талантлив, я был неопытен в силу своей молодости. Я часто делал упущения, обучая его. Если бы мы не были диаметрально противоположны в обсуждении теории, я бы не добился такого успеха, как сегодня.

«За пять лет в резиденции Лу у меня не было друга в мире. Хотя он был наследником маркиза, маркиз Лу тренировал войска и не бывал дома по много лет. Он также потерял мать в раннем детстве. В огромной резиденции Лу мы были единственными, кто мог полагаться друг на друга в своем выживании. Вместо того, чтобы говорить, что мы учитель и ученик, лучше сказать, что мы друзья и братья.

«Возможно, я часто дразнила и шутила над ним, когда он был подростком, но он искренне считал меня родственник. Мне нравится читать единственный сохранившийся экземпляр шедевра, поэтому он искал их для меня. Моя навязчивая идея любоваться снегом на реке довела меня до простуды, и он лично подал мне отвар. Когда у меня возникла идея покинуть Южный Чу, я больше всего беспокоился об этом ученике, который был мне как брат. Но теперь я должен лично устроить ему ловушку. Даже если он действительно пытался убить меня, я не мог винить его, тем более, что он пустил в меня стрелу, чтобы показать, что все связи разорваны. Если бы Его Императорское Величество не удостоил меня глубокой благосклонности, я бы не стал вмешиваться в эту войну, даже если бы пламя не утихало тридцать лет.

Цю Юфэй почувствовала мрачность в тоне Цзян Чжэ и намеренно посмеялась:»Суйюнь может и не ненавидеть Лу Кана за то, что он разорвал отношения, но если вы скажете, что не вините его, я вам точно не поверю. Лин Дуань спас моего старшего боевого брата, взяв заложников всего один раз много лет назад, но ты намеренно скрывал это от него в течение десяти лет, заставляя его питать свою ненависть целыми днями без конца, думая о своем мертвом друге. Если бы ты не искал у меня аудиенции, боюсь, ты бы до сих пор не сообщил ему правду, опасаясь, что он будет чинить тебе препятствия на пути.»

Я не мог не улыбнуться, глядя на слова. Я оглянулся и сказал:»Не то чтобы ты только что узнал, насколько Цзян Чжэ ограничен и затаил обиду. Зачем смеяться надо мной?»

Цю Юфэй увидел, что Цзян Чжэ показывает счастливое лицо, и почувствовал облегчение. Подняв глаза и осмотревшись, он увидел, что за много лет, что они не виделись, виски Цзян Чжэ немного поседели, а его седые волосы немного поредели. Он вздохнул:»Я слышал, что Суйюн скиталась по земле последние несколько лет, не уделяя особого внимания военным делам. Я думал, что Суйюн должна излучать здоровье и энергию. Почему ты выглядишь гораздо более изможденным?»

Я мягко вздохнул.»Годы летят. Старение лица невозможно предотвратить. И все же Юфэй выглядит элегантно, как всегда, вызывая у Чжэ одновременно ревность и зависть. Чжэ отправил издалека просьбу о помощи в действительно важном деле. После долгих раздумий только Юфэй смогла протянуть мне руку помощи. Просто есть достаточно сложные факторы. Если Секта Дьявола не разрешает этого или Юфэй посчитает это неудобным, Чжэ не будет настаивать.

Сердце Цю Юфэй екнуло. Он уже догадался, что Цзян Чжэ доверил ему. Невозмутимо, он сказал:»Поскольку Суйюн попросила помощи, как Юфэй могла не подчиниться? Моя Секта Дьявола теперь подвластна Великому Йонгу. Прежде чем приехать сюда, я сначала позвонил Учителю. Мастер разрешил мне действовать по своему усмотрению. Если дело критично, я могу отправиться на юг сегодня же. Но я боюсь, что твои кропотливые усилия окажутся напрасными.»

«Будь то успех или неудача, я всегда должен делать все возможное. Большое спасибо Юфею за безмерную помощь, — с радостью сказал я.— Но у нас еще есть время. Нет ничего плохого в том, что мы с тобой будем вместе несколько дней. Мы можем отложить это до тех пор, пока Южный Чу не отступит.

Цю Юфэй вздохнула:»Это правда». Затем он сказал с улыбкой:»Игра Суйюн на цитре улучшилась как на дрожжах. Я собирался попросить совета.»

«Именно то, на что я надеялся», — сказал я с улыбкой.»Сяошунцзы, я не пойду на стены в ближайшие несколько дней. Пусть Цун’эр следует за генералом Чангом в бой.

Сяошунцзы повернулся и вышел, чтобы передать приказ.

В глазах Цю Юфэй вспыхнул свет.»Суюнь все еще заботится о Лу Кане, чья стрела разорвала привязанность учителя к ученику. Почему вы его так не цените? Почему еще он может быть в депрессии? Если ты не дорожишь таким талантом, как он, лучше отдай его мне.

Я многозначительно сказал:»Когда Небеса возлагают на кого-либо большую ответственность, они сначала испытывают его решимость, истощают его силы, морят голодом его тело, оставляют его нищим и смущают его начинания, чтобы стимулировать его дух, укрепить свою природу и преодолеть свои слабости»..

Цю Юйфэй тихо вздохнула и больше ничего не сказала. Двое мужчин обменялись улыбками и пошли бок о бок в задний двор.

В течение следующих десяти дней двое мужчин оставались позади, играя на цитре и обсуждая музыку, не обращая внимания на войну снаружи. Они позволили Хо Цуну остаться с генералом Чангом и отразить нападение Лу Цаня.

На двадцать седьмой день восьмого месяца Чжансунь Цзи со своей армией вернулся в Сянъян, атакуя город с большой скоростью. Некоторые из заместителей Лу Цаня, вероятно, посоветовали ему сначала вернуться в Сянъян, чтобы уничтожить Чжансун Цзи, и он неоднократно обдумывал это, но он только приказал им защищать Сянъян до смерти, чтобы не позволить Чжансун Цзи прийти на помощь Гучэну. Затем он приказал атаковать Гучэн, потому что для атаки на Сянъян были израсходованы катапульты и баллисты.

Двадцать шестого Цзян Чжэ и Цю Юфэй объединили свои силы на цитре, чтобы рассеять боевой дух армии Южного Чу. После того, как Лу Кан отступил, он приказал солдатам быстро построить катапульты. В начале двадцать седьмого осада продолжалась круглосуточно. Хотя он никогда не командовал войсками в районе Сянъяна, он приказал кому-то много лет назад узнать о сильных и слабых сторонах всех городов вокруг Сянъяна. Гучэн находился менее чем в ста пятидесяти ли8 от Сянъяна. Быстрая лошадь могла проехать между городами за день, поэтому он хорошо знал слабости стен Гучэна. Сброшенные катапультами валуны приветствовали слабые места стены. В течение дня стены Гучэна были разрушены и разрушены.

Хо Цун обратился за советом к Цзян Чжэ, но ему отказали в дверях. Беспомощный, он закалил свое сердце и действовал по собственной инициативе, приказав войскам построить маленькие катапульты и переместить их на стены. Связав сухую траву в шары и поместив внутрь исходный материал для огня, они были брошены в сторону вражеских формирований после того, как были зажжены. После того, как сгорела дюжина катапульт, армии Южного Чу было трудно продолжать наступление.

На тридцатый день восьмого месяца Лу Цань узнал об отступлении Жун Юаня, а после нескольких дней осады обнаружил, что в Гучэне совершенно не осталось тридцати тысяч человек. Их было не больше пяти тысяч. Он определил, что остальная часть армии Юн тайно перебралась в другое место, возможно, даже вернулась в Сянъян. Если Сянъян падет, его тыл будет отрезан. Но Лу Кан также знал, что его силы изолированы на территории Юн. Даже если бы он отступил, чтобы защитить Сянъян, он столкнулся бы с трудностями как внешними, так и внутренними, поэтому он продолжал осаду Гучэна. Он намеренно использовал Гучэн, чтобы заманить армию Юн для отправки сил помощи, и он также послал многих людей, чтобы они проникли обратно в Южную Чу, используя приказ Великого генерала мобилизовать военно-морской флот, дислоцированный в Цзянся, в качестве подкрепления.

Тем временем армия Юн прибыла в Гучэн через префектуру Дэн через Лаохэкоу9, после чего Цзян Чжэ приказал им галопом вернуться в Сянъян и встретиться с Чжансун Цзи, чтобы перерезать дороги в Сянъян. Согласно предварительному приказу Цзян Чжэ, они сосредоточатся на нападении на город Сянъян, а не на спасении Гучэна.

На второй день девятого месяца Чжансун Цзи узнал, что Лу Цань отводит реки, чтобы затопить город. В ответ защитники вырыли рвы, чтобы вода текла под землю. Обеспокоенный тем, что Гучэн больше не может сдерживаться, он отправил десять тысяч солдат, чтобы освободить город. Когда они были в тридцати ли от Гучэна, разведчики доложили, что из Гучэна валит густой дым. Командир отряда помощи ошибочно полагал, что Гучэн пал, и на полной скорости двинул армию на помощь, не обращая внимания на опасность. По пути он попал в засаду, устроенную заместителями Лу Цаня, в результате чего было зарегистрировано более десяти тысяч жертв.

Когда Чжансун Цзи услышал сообщение, он приказал атаковать Сянъян. Всего около десяти тысяч солдат Южных Чу защищали Сянъян, поскольку армия Юн унесла большую часть фуража, провизии и припасов, прежде чем покинуть город. Защищать город было уже чрезвычайно трудно, но хотя юнские военные хорошо относились к старейшинам Сянъяна, жители Сянъяна все еще цеплялись за свою родину. Когда они услышали, что великий генерал Лу Цань захватил Сянъян, все они ушли из дома и сделали все возможное, чтобы помочь войскам Южного Чу защитить город, даже рискуя своей жизнью. Армии Юн было трудно в спешке взять город.

На четвертый день девятого месяца Лу Цань приказал войскам вырыть каналы, чтобы отвести стоячую воду вокруг Гучэна, так как глубокие воды затопили землю внутри и снаружи стен, а фундамент плавал. Лу Цань приказал своим войскам проникнуть в город, но Хо Цун затопил туннели стоячей водой из города, уничтожив атаку Южного Чу.

На пятый день девятого месяца Лу Кан приказал солдатам сжечь город, разложив дрова за пределами туннелей, от рассвета до заката и от заката до рассвета. На этот раз они не собирали огонь и дым, чтобы обмануть силы помощи, а вместо этого пытались разрушить стены. Хо Цун приказал войскам отремонтировать стены, жалкая работа, но к утру шестого дня девятого месяца, когда весь день и ночь за стенами звучали боевые барабаны, южная стена Гучэна рухнула. Хо Цун был в отчаянии, когда понял, что армия Южного Чу за стенами не воспользовалась возможностью, чтобы атаковать. Отправив разведчиков из города для расследования, они нашли только двадцать с лишним горных козлов в лагере Южного Чу, которым завязали глаза и подвешивали вниз головой. Их передние копыта стучали вместе круглосуточно, и армия Южного Чу фактически ушла ночью.

В предрассветные часы шестого дня девятого месяца Лу Цань внезапно появился за пределами города Сянъян с армией. Прошлой ночью разведчики доложили, что Лу Цань все еще в Гучэне. Чжансун Цзи не ожидал возвращения Лу Цаня, потому что у защитников Сянъяна не было сил для вылазки из города, поэтому он не принял мер предосторожности. Кроме того, уже рассвело, когда войска Южного Чу крепко спали. Лу Цань растоптал лагерь Юнов кавалерией, и в суматохе Чжансунь Цзи потерпел сокрушительное поражение, не сумев вовремя сформировать свою армию. К счастью, большая часть элитных войск Юна уцелела. Лу Цань снова вошел в Сянъян, сметая плотное окружение армии Юн. Затем он еще раз отправил гонца в Цзянлин и Цзянся для отправки подкрепления.

Пока Лу Цань упорно сражался и возглавлял войска в Гучэне и Сянъяне, Цзянье поглотил хаос. В первый день девятого месяца мемориал Жун Юаня с обвинением королю прибыл в Цзянье. Когда Шан Вэйцзюнь узнал, что Лу Цань отправил войска, он в ярости созвал своих доверенных помощников, чтобы обсудить официальные дела. Король занял трон, но, хотя Шан Вэйцзюнь все еще контролировал двор, они получили короля по имени. И Шан Вэйцзюнь, возможно, жаждал власти, но он не собирался бунтовать. Он только стремился защитить и лебезить перед своим внуком.

И для Лу Кана военная мощь, которой он обладал, стала сильнее. На восьмом году правления Луншэна он под предлогом защиты от врага отнял у чиновников четвертого ранга и ниже право повышать и понижать в должности других в районах Цзянхуай и Цзинсян.

Шан Вэйцзюнь давно настороженно относился к этому. Для Шан Вэйцзюня, с армией в несколько сотен тысяч человек, защищающей Цзянхуай, и с естественным барьером реки Янцзы, оборонительные линии Цзяннань, которые снова были укомплектованы людьми более десяти лет, были неуязвимы. Даже если Лу Цань ушел, пока несколько бесполезных городов, за которые часто велись бои, были заброшены, а стратегические города были хорошо защищены, даже если армия Юн предприняла южную кампанию, они не могли снова пересечь Янцзы. С другой стороны, Лу Кан собрал вокруг себя большую армию, которая бросила вызов двору, и он также завоевал сердца простолюдинов и солдат. Если бы он восстал, это было бы настоящей катастрофой.

После того, как Чжао Лун занял трон, Шан Вэйцзюнь намеревался постепенно вернуть военную мощь Лу Цаня во имя короля. Он не ожидал, что Лу Кан застрянет на своем пути и не предупредит, прежде чем отправиться в бой, как раньше. Шан Вэйцзюнь принял решение, что даже если Лу Цань захватит Сянъяна и сокрушит армию Юн, он все равно вернет его в Цзянье и заставит остаться там под предлогом награды. После ночного обсуждения они разработали уловку, чтобы заманить Лу Кана обратно в Цзянье.

Шан Вэйцзюнь приказал министру масс Цай Каю действовать в качестве королевского посланника и отправиться в Цзянся, чтобы дождаться Лу Кана. После того, как Лу Кан выиграл, он вызвал Лу Кана обратно в столицу, чтобы получить награды. Цай Кай был отцом новой королевы, уважаемым пожилым государственным деятелем и важным министром двора, прославленным и известным ученым. Министр Цай был компетентен, а Лу Цань добился успехов. Кай Кай, собирающийся вызвать его, не вызовет у него подозрений.

Удивительно, но через несколько дней пришли новости о том, что армия Южного Чу была окружена в Сянъяне, но Лу Цань напал на Гучэн, где Цзян Чжэ на данный момент был. Кроме того, Лу Цань приказал собрать подкрепление. Хотя Шан Вэйцзюнь беспокоился, что Лу Цань проиграет, что нанесет ущерб духу Южного Чу, его утешил тот факт, что Лу Цань поставил праведность выше семьи, и даже лично отправил Ронг Юаню приказ освободить Сянъяна. Ронг Юань отказался от лидерства из-за своей серьезной болезни и снова отправил королю мемориал, в котором говорилось, что Лу Цань собрал вокруг себя большую армию и игнорировал двор, делая что-то для своих собственных достижений, не щадя жизней своих солдат.

Утром шестого дня девятого месяца в Цзяннани ходили слухи, все говорили, что Лу Цань защищал Сянъян изолированными силами, а не отступал и не наступал, потому что Лу Цань намеревался отколоться от Цзянхуая и объявить себя королем. Они также указали на то, что Лу Цань не штурмовал Гучэн, потому что он не хотел оскорблять императорскую семью Великого Юна, потому что, как только он станет независимым, он столкнется с врагами по обе стороны Цзянхуая. Таким образом, он тайно преклонял колени перед маркизом Чу императорского ранга Цзян Чжэ, демонстрируя примирение. Разгром Чжансунь Цзи и захват Сянъяна были просто для того, чтобы вводить людей в заблуждение. Почему еще армия Юн не решалась снова атаковать Сянъян?

На двенадцатый день девятого месяца глава зала Ихуан Цзи Ся представила Шан Вэйцзюню короткую песню, которую она получила от людей:

Девушка-служанка из металла10 с перьями кондора перья, Разошедшиеся концы знамени образуют хвост ласточки. Король Лу поднимает знамя и отдает новые приказы, Миллионы его армии отвечают тем же.11

Сердце Шан Вэйцзюня замерло, когда он прочитал это. Кого могло иметь в виду стихотворение, говоря о короле Лу, если не Лу Джаня? Военные подвиги, демонстрация силы, откликающиеся на его зов массы, по приказу, отвечающее тем же миллионное войско его — кто это мог быть, как не Лу Цань? Анализируя смысл стихотворения, Лу Цань действительно собирался объявить себя королем. Шан Вэйцзюнь забеспокоился про себя, что Цзи Ся пытается подставить Лу Кана, и приказал своим доверенным помощникам тайно провести расследование. Они обнаружили, что за несколько дней песня пронеслась по Цзянхуаю, Цзинсяну, Уюэ, а также по северному и южному берегам реки Янцзы. Даже трехлетние малыши, учившиеся говорить, пели:»Король Лу водружает знамя и отдает новые приказы, / Миллионы его армии отвечают тем же.»

Шан Вэйцзюнь хорошо знал классику. и истории, поэтому он знал о пророческих песнях. Если Лу Цань не собирался бунтовать, зачем распространять такую ​​бунтарскую песню? Если бы не положение и авторитет Лу Цаня, как бы песня могла распространиться по реке Янцзы всего за несколько дней?

Подозрение возникло, Шан Вэйцзюнь очень обеспокоился. Прямо в этот момент сын Шан Вэйцзюня, Шан Чэнъе, посоветовал:»Лу Цань имеет армию и занимает ключевые города, редко спрашивая приказов и вместо этого самостоятельно посылая войска. Хотя он совершил великие дела, он не является верным подданным. И независимо от того, является ли новость о том, что он намерен восстать, правдой или ложью, все слои общества знают Лу Кана, но не короля, а тем более отца. Если Лу Цань призовет к оружию, я боюсь, Цзяннань тут же переметнется на другую сторону. Мало того, что Его Королевское Величество умрет, а королевство будет уничтожено, наша семья Шан тоже исчезнет в воздухе. В сообщениях говорится, что в вооруженных силах уже есть жалобы, которые невозможно объяснить, как в последние несколько раз. Но этот человек достиг высочайшего положения в качестве Великого Генерала Южного Чу, руководящего военными делами в Цзяннане, и был удостоен титула герцога. Если он будет награжден дальше, он может быть только enfeoffed как принц. Князь с другой фамилией предзнаменование бунта. Даже если Лу Кан в настоящее время не планирует бунтовать, со временем будет трудно избежать того, что его заместители заставят его объявить себя королем. Лучше нанести удар первым и одержать верх. Устранив Лу Кана и его приближенных, успокойте его солдат, все родственники которых находятся в провинции Цзянси. Как же тогда восстанет это стадо овец без пастыря? Затем выберите пару генералов-ветеранов, которые недовольны Лу Каном, и пусть они защищаются от армий Юн с правильным поведением. Отец, по-видимому, не желает Центральных Равнин, так зачем настаивать на такой сильной зависимости от Лу Кана?»

Хотя Шан Вэйцзюнь молчаливо одобрял это, он все еще колебался и сомневался. Как раз в это время с фронта пришла очередная военная сводка. Лу Цань бросил легко добытого Гучэна и вернулся в Сянъян, сокрушив Чжансунь Цзи, и написал в ответ с просьбой о подкреплении. Когда Шан Вэйцзюнь услышал эту новость, его настроение поднялось. Если Лу Кан одержит победу в Сянъяне, у него не будет возможности заставить Лу Кана подчиниться. Поскольку Лу Кану срочно требовалось подкрепление, он мог использовать эту возможность, чтобы заставить Лу Кана отступить. Без Сянъяна максимум, что они потеряют, — это возможность захватить Центральные равнины. Однако, если Лу Цань восстанет, семья и страна Шан Вэйцзюня будут уничтожены, поэтому он сразу же вошел во дворец и попросил Чжао Лун издать указ о назначении Цай Кая военным надзирателем. Он использовал королевский указ, чтобы предотвратить выступление армии Цзянся, и перевел Жун Юаня в Цзянся, утверждая, что ожидает королевского указа объединить силы для марша на север, в Сянъян. Но он тайно заставил Жун Юаня оградить реку, не позволив армии Цзянся двинуться на север.

Хотя Чжао Лун уже занял трон, он погрузился в алкоголизм. Государственными делами его нисколько не интересовали. Он не возражал против предложений своего деда по материнской линии, поэтому отправил свой указ в Сянъян, приказав Лу Каню отступить. По его мнению, отдельные силы, идущие на север для захвата Центральных равнин, действительно не нужны. Они занимали обширную полосу территории, которая простиралась настолько далеко, насколько мог видеть глаз. Королевский дворец сиял изнутри, полный редких сокровищ. Красивые светлые и гладкие женщины заполнили его маслянистые лапы. Под занавесками из хрустальных бусин виднелись накрашенные и напудренные лица. С таким везением этого было достаточно, чтобы провести свои последние годы в Цзяннане. Зачем вызывать бедствие, разжигая беспорядки?

В восемнадцатый день девятого месяца королевский указ достиг Сянъяна. Лу Цань отклонил приказ, ссылаясь на заявление о том, что»генерал в полевых условиях не обязан выполнять все приказы суверена», чтобы отказаться отступать.

Когда известие об отказе Лу Цаня от приказа достигло Цзянье, Чжао Лун был в ярости. Хотя он никогда не обладал властью, когда унаследовал трон в детстве, никто никогда раньше не нарушал его приказы. Для него Лу Цань был обычным министром, но пошел против королевского указа. В ярости он издал еще один указ, чтобы призвать обратно Лу Кана. Благородная супруга Цзи Линсян намеренно скрыла критику сатирой, заявив, что Лу Цань не подчинится указу. Чжао Лун беспокоился о том, что потеряет лицо перед своей любимой наложницей, и в течение двух дней подряд издал семь приказов об отступлении.

На двадцать пятый день девятого месяца в Сянъян прибыл второй письменный указ. Лу Цань возмутился и отказался принять, но из Цзянье подряд прибыли семь королевских посланников, и все объявили, что Лу Цань должен уйти. Несмотря на это, Лу Цань все еще не хотел бросать Сянъян, но, хотя он решил продвигаться вперед, подкрепление Цзянся было заблокировано Жун Юанем. У армии Цзянся не было возможности мобилизоваться. Из-за провизии и истощенных войск он оказался в изоляции и без помощи. Армия Юн, однако, перегруппировалась, и он мог видеть, что они нападут на Сянъян через несколько дней, и они очистили землю и укрепили землю вокруг Сянъяна, не позволяя войскам Южного Чу добывать корм для своего врага. Лу Цань стоял на стенах Сянъяна, плача против ветра:»Великое предприятие еще не завершено, и, двигаясь на юг через реку на полпути, никогда больше не будет надежды захватить Центральные равнины.

Невольно Лу Цань приказал войскам отступить. Когда жители Сянъяна узнали, что армия Южного Чу будет отступать, они впали в панику. Собравшись перед командной резиденцией Лу Кана, все они сказали:»Мы поможем Великому генералу защитить город! Как только армия Юн отвоюет Сянъян, разве они не накажут население? Со строгими законами Великого Юна для нас не будет ничего, кроме смерти. Мы умоляем Великого Генерала спасти нас!

Лу Цань вздохнул в ответ:»Я не могу смотреть на север, на Центральные равнины, но я также не могу причинить вред старейшинам Сянъяна». Затем он приказал населению Сянъяна сначала двинуться на юг, пересечь Суйчжоу, а затем обосноваться в Цзянся.

Лу Цань лично возглавил арьергард, защищая Сянъян, не отступая. Когда Чжансунь Цзи узнал, что население Сянъян движется на юг, он приказал своей армии атаковать город в приступе неожиданного гнева. Лу Цань дисциплинированно оборонялся в течение семи дней, и вершины стен Сянъяна были окрашены кровью, и армии Юн было трудно прорваться.

На третий день десятого месяца Лу Цань поставил Сянъян пылал, затем воспользовался хаосом, чтобы прорваться через линию осады у западных ворот Сянъяна и отправиться в Суйчжоу. без конца. Это звучало так, будто Бог Грома бушевал. Его сердце колотилось, а лицо побледнело до цвета бумаги. Просто по тому, как он услышал звук, он понял, что он исходил от стен. Должно быть, порох, спрятанный в туннелях, вырытых под стенами, взорвался после того, как загорелся пламенем. Лу Цань был очень умен и предположил, что это должен быть секретный план армии Юн по проникновению в город. О таком методе ни за что бы не подумал обороняющийся генерал. И когда армия Юн атаковала город, они не использовали секретные операции для штурма города.

Лу Цань знал, что уже попал в ловушку, поэтому, даже если он выжил через Сянъян, он неизбежно попадут под подозрение короля. Чтобы этого не произошло, кто-то, вероятно, устроил этот непредвиденный случай с порохом. С болезненной улыбкой Лу Цань пришпорил свою лошадь вперед, в Суйчжоу.

После более чем месяца ожесточенных боев пламя охватило Сянъян. Осталась только кровь солдат и вечное сожаление генерала.

Сноски:

  • 义阳, Иян – современные префектуры Синьян и Наньян в провинции Хэнань
  • 宛州, Ваньчжоу – древняя префектура на территории современных Префектура Наньян
  • 邓州, Дэнчжоу — древняя префектура с центром в современном Дэнчжоу в Наньяне, Хэнань
  • Гучэн — уезд в провинции Хубэй, не путать с другими романизированными городами. Gucheng
  • Около 615 метров, около 673 ярдов
  • Около 29.5 метров около 100 футов
  • Это отрывок из книги Мэн-цзы в главе»Гао-цзы». По сути, это означает»то, что вас не убивает, делает вас сильнее» и»сила через невзгоды».
  • Около 81 километра или 50 миль
  • 老河口 – букв. старое устье реки, уезд на северо-западе провинции Хубэй
  • Название легендарной стрелы
  • Это одно из стихотворений под названием»Песни форта с Чжан Пуе» 和张仆射塞下曲六首 поэта династии Тан Лу Луня 卢纶, слегка измененный автором.
  • Читать Великий Стратег Том 6, Глава 35: Сожаление Сянъян The Grandmaster Strategist

    Автор: Follow The Crowd, 随波逐流 Перевод: Artificial_Intelligence

    The Grandmaster Strategist Том 6, Глава 35: Сожаление Сянъян Великий Стратег Ранобэ читать Онлайн
    Новелла : Великий Стратег Ранобэ Новелла
    В закладки
    НазадВперед

    Напишите пару строк:

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

    *
    *