Чжоу Сян впервые почувствовал наслаждение, и это привело его в ужас. Он пытался сдержать реакцию своего тела, но не мог противостоять волнам нахлынувших ощущений, которые становились всё сильнее. Янь Минсю также вел себя необычно: его дыхание стало тяжелым, будто он сдерживал что-то внутри.

Чжоу Сян хрипло произнес:

— Хватит… Ты, наверное, перебрал.

Янь Минсю не обратил внимания на его слова и продолжил менять угол, с которым он воздействовал на Чжоу Сяня. Впервые у него возникло желание исследовать это тело, и это ощущение было настолько хорошим, будто под ним лежал тот самый человек, о котором он мечтал день и ночь! Как он мог остановиться сейчас?

Ему было всё равно, пил ли он слишком много и это всего лишь иллюзия или что-то другое. Он просто хотел крепко держаться за это чувство, ведь так давно, так невероятно давно он не испытывал такого удовлетворения.

Оба погрузились в небывалое забытье. В их головах не осталось ничего, кроме желания. Даже то, с кем они были так близки физически, перестало иметь значение.

Чжоу Сян чувствовал, что вот-вот захлебнется в этом наслаждении. Он изо всех сил вцепился в простыню, испытывая ощущения, которые давно не посещали его тело. В тот момент он не мог понять, в каком именно теле находится — в прошлом или настоящем. Это знакомое чувство пронизывало все его воспоминания, и он не знал, где находится. Или, возможно, не имело значения, в каком именно теле он пребывает сейчас.

Янь Минсю, выпив, спал очень крепко, и когда Чжоу Сян проснулся и тихо ушёл, тот ничего не заметил.

Чжоу Сян, закутавшись в пальто, направился домой. Его арендованный дом находился совсем близко — всего в двадцати минутах ходьбы, но он забыл, что только что провел ночь в страсти, и теперь его ноги дрожали при каждом шаге, напоминая о том, что произошло прошлой ночью.

Это было слишком безумно… Если бы не остаток разума, он бы подумал, что вернулся в те времена.

Он не знал, заметил ли Янь Минсю что-то необычное. Надеялся, что тот просто перебрал и, проснувшись, всё забудет. Иначе Чжоу Сян не знал, как объяснить ту почти идеальную совместимость их тел.

Это было слишком иронично. Теперь, оглядываясь назад, он понимал, что Янь Минсю так долго не признавался ему в своих чувствах, возможно, потому что им было так хорошо вместе, а его собственная привязанность к Янь Минсю тоже могла быть связана с этим. Мужчины, вероятно, просто такие.

Чжоу Сяну не хотелось больше думать об этом. Каждый день его преследовали проблемы, и почти не было времени расслабиться. Иногда, когда в душе накапливалось слишком много, ему хотелось, чтобы всё это просто исчезло, оставив его в покое, хотя бы на время.

Дома Чжоу Сян принял душ и сразу же уснул. Проснулся он уже днём, сопроводил Чэнь Ин в больницу на диализ, затем они вместе пошли за продуктами, приготовили еду, посмотрели телевизор и провели спокойный день.

На следующее утро Чжоу Сян надел полностью чёрную одежду и вышел из дома. По дороге он купил цветы, вино и сигареты, затем вызвал машину и отправился на кладбище на окраине города.

Когда умерли его родители, государство ещё не так строго контролировало кладбища, а расходы на погребение покрывала их организация — не то что сейчас, когда даже на обычные похороны денег не хватает. Пройдя через длинный некрополь, мимо рядов торжественных надгробий, он остановился у места, где покоились вместе его отец и мать — место, которое он никогда не забудет. Глядя на знакомые, но такие далёкие теперь лица на надгробии, Чжоу Сян медленно опустился на землю.

Он думал, что за столько лет уже успокоился, но после всех пережитых недавно событий его душа была переполнена горечью, и, сидя перед родителями, он почувствовал, как боль снова накрывает его с новой силой.

— Папа, мама, я пришёл к вам. Возможно, вы не узнаёте меня таким, но это я, Чжоу Сян, ваш сын, какой бы я ни был сейчас… — Голос Чжоу Сяна дрогнул, и внезапно ему захотелось рыдать безудержно.

— Папа, мама, простите, я не смог сохранить тело, которое вы мне дали. Я и сам не знаю, как это объяснить, но я умер, а очнулся в чужом теле. На самом деле, смерть — это не так страшно, я мог бы присоединиться к вам, но раз уж я жив, пусть даже в чужом теле, я хочу жить дальше. Я знаю, вы бы тоже хотели, чтобы я жил…

Чжоу Сян отпивал из бутылки и сбивчиво говорил что-то бессвязное. У него было слишком много тайн, которые он хранил в себе и никому не мог рассказать. Сейчас он просто хотел выговориться перед родителями, выплеснуть всё, что давило на него, не давая дышать.

Он забыл о времени, забыл, где находится. Внезапно за его спиной раздались шаги, и, прежде чем он успел обернуться, знакомый голос, дрожащий от удивления и недоверия, произнёс:

— А Сян?

Тело Чжоу Сяна застыло. Цай Вэй смотрел на сидящую на земле фигуру, окутанную чёрным плащом, и его сердце забилось так сильно, что он едва не сбежал от переполнявших его эмоций — огромного ожидания и тревоги.

Он повернул голову и взглянул на Лань Сижун, но тот не смотрел на него. Его покрасневшие глаза были прикованы к фигуре на земле, губы побелели, лишённые крови.

Чжоу Сян никогда не думал, что простой поворот головы может потребовать столько сил. Он заставил себя повернуться, используя последние остатки энергии. Перед ним стояли два знакомых лица — Цай Вэй и Лань Сижун. В этот момент он почувствовал, как в носу защемило, а глаза заволокло туманом.

Выражение лица Цай Вэя за долю секунды сменилось от ужаса к безудержной радости, а затем исказилось яростью. Он бросился вперёд, повалил Чжоу Сяна на землю и, крича его имя, обрушил на него кулак.

Чжоу Сян и Цай Вэй были знакомы больше десяти лет. Он помнил, как однажды, когда они только познакомились, подрались — даже причину не помнил. После драки их компания пошла выпить, и с тех пор они стали близкими друзьями.

Когда тяжёлый кулак Цай Вэя обрушился на его лицо, Чжоу Сян подумал: *Разве его удары были такими сильными?* Слёзы и сопли текли по лицу Цай Вэя, он, как одержимый, колотил Чжоу Сяна, бормоча сквозь стиснутые зубы: «Я убью тебя, сукин сын! Тварь ты этакая, подлец! Чжоу Сян, я твою мать…» В конце концов силы оставили его, и оба, обхватив головы руками, разрыдались. Лань Си Жун, полустоя на коленях, пытался их разнять, но руки не слушались его, и в итоге он тоже расплакался.

В утреннем пустом кладбищенском молчании, среди ледяного, мрачного воздуха, пронизывающего каждый уголок этой земли, трое мужчин, обнявшись, рыдали — зрелище жуткое и пугающее. Но когда плотина эмоций прорвалась, остановить этот поток чувств было уже невозможно.

После этого эмоционального взрыва они, измученные, сидели в отдельном кабинете кафе. Им было что сказать, но они не знали, с чего начать. Чжоу Сян и сам не помнил, сколько раз сегодня произнёс «прости», — голос его уже охрип.

Цай Вэй хрипло произнёс:

— Если бы не твои родители, я бы тебя прикончил здесь и сейчас.

Чжоу Сян молча опустил голову.

Лань Си Жун глубоко вздохнул:

— Давайте успокоимся и поговорим… поговорим о том, что же всё-таки произошло. Я до сих пор не могу поверить…

Хотя они с Цай Вэем перебрали все возможные варианты, самым невероятным оказалось то, что имело наибольшую вероятность. Поэтому они и пришли проверить — и неожиданно для себя обнаружили, что их догадки были верны. В одно мгновение его охватили и дикая радость, и ярость, а также благоговейный трепет перед неизвестностью, из-за чего он никак не мог взять себя в руки.

Всё, что произошло сегодня, казалось сном.

Сян-гэ не умер, а живёт в чужом теле!

Чжоу Сян отпил воды и хрипло начал:

— Я расскажу всё по порядку.

Он вспомнил, как, будучи самим собой, заблудился в тот дождливый вечер, охваченный паникой: «Когда мы вошли в горы, начался ливень. Из-за дождя произошёл оползень, и наша группа из двадцати с лишним человек была разбросана. Я потерялся, метался в горах, фонарик разрядился, и я сорвался со скалы… Всё это, думаю, вы уже знаете.»

— Где это произошло? — спросил Цай Вэй. — Мы искали тебя больше месяца, но не нашли ни следа…

Чжоу Сян покачал головой:

— Не знаю. Я полностью потерял ориентацию. В общем, я потерял сознание, а очнулся уже в больнице — в этом теле, с этим именем. И только тогда понял, что прошло целых два года.

Цай Вэй тяжело вздохнул, мучительно сжав голову руками: «Почему ты не сказал мне? Почему ты не сказал мне тогда, в больнице… Почему ты не сказал мне о Чжоу Сян!»

Лань Сижун тоже возмущённо воскликнул: «Брат Сян, разве ты нам не доверяешь? Почему ты скрыл это от нас?»

Чжоу Сян хриплым голосом ответил: «Брат Вэй, я не мог выговорить это. Вы бы поверили? Вы бы поверили в такое?»

Цай Вэй и Лань Сижун одновременно замолчали. Если бы Чжоу Сян сказал им об этом с самого начала, они бы поверили? Вероятно, ответ был бы отрицательным. Если бы не было стольких доказательств, которые вели их от первоначального сомнения к глубокой неуверенности, а затем к смутному принятию, если бы не было постепенного процесса в их сердцах, то, пожалуй, ни один обычный человек не смог бы поверить в столь невероятные события.

Даже сейчас, после того как они лично убедились в этом, в их сердцах всё ещё оставались вопросы, всё ещё терзали сомнения, всё ещё не верилось до конца. Если бы это произошло с ними самими, они, вероятно, тоже не смогли бы рассказать об этом другим.

Лань Сижун вздохнул: «Брат Вэй, давай не будем об этом. Ты и так уже… Главное, что брат Сян жив.» Его глаза покраснели, и он едва не заплакал.

Цай Вэй вытер лицо, настолько взволнованный, что не мог вымолвить ни слова. У всех троих было множество слов, которые они хотели сказать, но в этот момент они не знали, что сказать.

Цай Вэй заказал много алкоголя, и они, отбросив все сомнения, начали пить без остановки. Трое напились до беспамятства, и что они делали, что говорили в этот момент, они уже не помнили.

Всё трое свалились на диван в этом тесном, убогом кабинете и проспали так всю ночь.

Чжоу Сян даже не помнил, как вернулся домой в тот день. Чэнь Ин сказала, что его привёз коллега, и по её описанию внешности Чжоу Сян понял, что это был Алю. Он позвонил Алю и узнал, что это Цай Вэй вызвал Алю с его людьми, чтобы тех отвезли всех троих по домам.