Глава 47. Последний день

Я беспомощно наблюдал, как пергаментный свиток падает с горы, и моё сердце наполнялось отчаянием. Пророчество пророка было недвусмысленным: как только свиток коснётся земли, начнётся песчаная буря, которая поглотит гору Заграма. И вот, как говорится, чего боялся, то и случилось.

Теперь оставалось только уповать на волю судьбы. Я изо всех сил карабкался на вершину, используя и руки, и ноги. Вдруг за моей спиной раздался пронзительный женский плач, едва слышный среди грохота обрушивающихся камней, но проникающий в самую душу.

Голос казался знакомым — это был плач маленькой девушки Е Исинь. Моё тело внезапно стало тяжёлым, как будто какая-то сила тянула меня вниз, пытаясь стащить с горы. Меня бросило в дрожь: не иначе как здесь действительно были привидения. Солнце в пустыне уже наполовину скрылось за горизонтом, а место, где я находился, погрузилось в тень горы, окружённое чёрными камнями. В этот момент я почувствовал, будто стою у врат ада.

Я пытался продолжать подъём, но камни под ногами начали осыпаться. Мне оставалось только крепко вцепиться в горную породу руками, не имея возможности оглянуться назад. Даже если бы я смог, я не стал бы этого делать — вдруг от страха ослабнет хватка, и я упаду в эту проклятую пропасть.

Я изо всех сил старался не слышать этот плач, но звуки становились всё более душераздирающими, пронзая сердце. Я чувствовал, как внутри всё сжимается, а тело становится всё тяжелее. Мне хотелось просто разжать руки и отпустить всё.

Толстяк и Ширли Ян на вершине заметили, что я как будто потерял сознание, и попытались вытащить меня наверх, но расстояние не позволяло им дотянуться. Увидев, как трещины на горе расширяются и вся она вот-вот обрушится, а верёвки под рукой не было, они сняли ремни и спустили их вниз.

Когда они окликнули меня, это было как ушат холодной воды в жаркий день — я сразу же очнулся. Плач в ушах прекратился, и сила, тянувшая меня назад, исчезла. Не теряя ни минуты, я ухватился за ремень Толстяка и, наконец, добрался до вершины.

Закат в пустыне стал размытым, лёгкий ветерок нёс с собой мелкие песчинки, и всё вокруг окуталось зловещей тенью. Старик Анлиман когда-то говорил, что такой ветер — предвестник чёрной песчаной бури. Пророчество о конце Заграмы, наконец, начало сбываться.

Мы с Толстяком поддерживали профессора Чэня. Старик уже не реагировал на окружающее, как кукла, позволяя вести себя за собой. Он не жаловался на усталость, но если останавливались, он просто садился на землю и не мог подняться.

Нам оставалось только тащить его за собой, спускаясь с горы. Та часть горы, что была ближе к древнему городу Цзинцзюэ, уже полностью обрушилась, и огромная полая скала накрыла вход в проклятую пещеру, навсегда закрыв её. Мы спускались со стороны входа в долину Заграмы. Наша цель была — пересечь долину и присоединиться к каравану Анлимана. Хотя песчаная буря уже началась, без верблюдов нам не выбраться, даже на нашем джипе.

Неожиданно, едва спустившись с горы, мы услышали в долине топот копыт — старый Анлиман, бледный от страха, громко кричал, подгоняя верблюдов вон из ущелья. Толстяк ругался на чем свет стоит: «Старый хрыч, твои клятвы перед Ху Дафа — сплошное враньё!»

Анлиман и не ожидал, что мы появимся у входа в долину. Он поспешно произнес: «Хвала Аллаху! Если мы встретились здесь, значит, так угодило самому Ху Да. Это его воля.»

Нам было не до разговоров. Мы уложили профессора Чэня на верблюда, сами вскочили на животных, а Анлиман продолжал допытываться, где остальные. Я махнул рукой: «Не говори уже! Все погибли. Сейчас не время для разговоров — где укрыться от песчаной бури? Быстрее веди нас прочь отсюда!»

Небо уже погрузилось во тьму. На этот раз дул вихрь, и его глаз, казалось, находился в горной пещере, которую местные называли «пристанищем духов». Ветер усиливался, песчинки больно секли лица. Анлиман не ожидал, что буря нагрянет так стремительно — никаких предвестников не было. Здесь, кроме руин Загрламы и древнего города Цзинцзюэ, простиралась лишь безбрежная пустыня. Где тут укрыться? Но если это вихрь, то чем дальше от его центра, тем безопаснее. Надо держать направление и бежать, а удастся ли спастись — зависит уже от милости Ху Да.

Старый Анлиман протяжно свистнул, поднял газовый фонарь как сигнал и, вскочив на верблюда, повел караван на запад.

Сначала за спиной раздавались странные звуки — то ли вой призраков, то ли рев океанских волн. В следующее мгновение разразился ураган, несущий тучи песка. К тому же сгустилась тьма, видимость упала до минимума. Хотя мы и прикрывали лица платками, песок и камни забивались в уши и нос.

Пройдя значительное расстояние, верблюды начали выходить из-под контроля. Анлиман остановил караван — крики уже не были слышны. Он сделал несколько жестов, и испуганные животные сбились в круг.

Я понял его замысел: если продолжать бег, караван разбредется, и тогда ни у кого не будет шансов выжить. Придется здесь, на месте, соорудить защитную стену из песка, спрятаться между верблюдами и молить Ху Да о спасении.

Я кивнул ему в знак согласия. Мы остановились на возвышенности. Ширли укрыла профессора Чэня одеялом, и мы уселись, готовясь переждать бурю. Я и Толстяк изо всех сил насыпали песчаную стену, а Анлиман, уладив верблюдов, присоединился к нам. Мы соорудили вокруг животных нехитрое укрытие, накрыли им глаза, чтобы те не метались в панике, а сами, укутавшись в одеяла, сбились в кучу.

К счастью, мы уже были вдали от центра вихря. На окраине бури ветер был так силен, что, окажись мы ближе к эпицентру, нас бы разорвало на части.

Опытные верблюды Анлимана, собравшись вместе, перестали паниковать. Когда их частично засыпало песком, они просто потряхивали телами, слегка приподнимаясь, чтобы не быть полностью погребёнными. Только к следующему утру песчаная буря начала стихать. Мы всю ночь без остановки рыли защитные барьеры из песка, и теперь, измождённые до предела, наконец осмелились подняться и оглядеться. Вокруг нас волнами вздымались песчаные дюны, а на их поверхности ветер начертал застывшие узоры. Повсюду простиралась одна и та же безжизненная картина.

Древний город Цзинцзюэ, чёрная гора Заглама — обитель богов, саркофаг царицы, смертоносный цветок шисян, гробницы пророков и мудрецов, бесчисленные тайны, скрытые от мира, а вместе с ними Хао Айго, Е Исинь, Чу Цзянь и Са Дипэн — всё это навсегда погребено под толщей жёлтого песка.

Профессор Чэнь, выглянув из-под одеяла, глупо улыбался небу. Ширли Ян смахнула песок с его головы. Анлиман, преклонив колени, молился, благодаря Аллаха за его милосердие. Толстяк перерыл все вещи в поисках воды, но ничего не нашёл. Он развёл руками, демонстрируя своё бессилие.

Солнце медленно поднималось, обжигая всё вокруг своим ядовитым зноем, безжалостно высасывая из тел последнюю влагу.

Я лишь бессильно покачал головой. В панике мы забыли про воду. Ещё семь дней назад мы миновали точку безопасного возвращения, и теперь назад дороги нет. Проход к реке Зыду также полностью засыпан песком, и нам не под силу его откопать. Без капли воды в пустыне мы не продержимся и дня. Пить солёную воду из песчаных ям или кровь верблюдов — не выход. При одной мысли о мучительной смерти от жажды в этих песках я понял: лучше бы мы погибли в проклятой пещере.