Глава 13. Землетрясение

Лонин вдруг что-то сообразил, припал к каменной стене и закричал мне:

— Товарищ Сюй Ху, граната славы!

Остальные сразу же поняли, о чём он: да, у нас ещё оставалась одна ручная граната. Она всё это время была прикреплена к поясу у нашего богатыря и не использовалась. Китайские гранаты с деревянными ручками, стандартного производства, водонепроницаемые. Некоторые солдаты, служившие на озере Цинхай, часто использовали гранаты для рыбалки, взрывая их в воде. Хотя мы все только что выпали в воду, граната не должна была отсыреть. Благодаря напоминанию Лонина.

Богатырь вытащил гранату:

— Старина Ху, лови!

И бросил её мне сверху наискосок.

Я поспешно зажал штык между зубов, поймал гранату правой рукой, большим пальцем сбил предохранительную крышку, выплюнул штык, зажал кольцо зубами и потянул. Фитиль гранаты загорелся, и из неё повалил белый дым.

Я прицелился в огромную пасть царь-саламандры и бросил гранату прямо в неё. Царь-саламандра не знала, что такое граната, и, увидев, как что-то тёмное летит в её сторону, по привычке охоты схватила гранату длинным языком и проглотила. Раздался глухой хлопок, и граната взорвалась у неё во рту. Хотя кожа царь-саламандры была твёрдой, мягкие ткани внутри её пасти не выдержали взрыва. Её голова взорвалась изнутри, и она упала у подножия каменной стены. Массивное тело ещё несколько раз дёрнулось, перевернулось на спину и застыло на камнях у реки.

Я облегчённо вздохнул, но всё тело было покрыто холодным потом. Только что я не чувствовал страха, но теперь руки и ноги дрожали, а от одного взгляда вниз кружилась голова.

Вдруг стена горы начала сильно дрожать, вода в подземной реке бурлила, воздух наполнился запахом серы, а снизу поднимались волны жара.

Вулкан под руслом реки начал просыпаться. Это произошло так внезапно, что мы едва успели среагировать и чуть не упали. В спешке мы забрались на более пологий склон и сели, чтобы перевести дух. Ещё не оправившись от шока, мы увидели, что подземные толчки становятся всё сильнее, а стены из вулканической породы вот-вот обрушатся.

Лонин сказал, что не обязательно произойдёт извержение. Судя по всему, это лишь периодическая активность вулкана. Период такой активности может быть разным: от нескольких дней до нескольких сотен или даже тысяч лет. Вулканы бывают разных типов. Обычные вулканы в форме перевёрнутой воронки образуются после крупных извержений. Некоторые вулканы, хоть и не являются потухшими, не извергались десятки тысяч лет и остаются глубоко под землёй. Иногда они лишь слегка дрожат.

Но независимо от того, как часто они просыпаются, нам не повезло — мы попали как раз в момент активности. Мы хотели пройти вдоль подземной реки в поисках выхода, но вода внизу уже кипела. Если спуститься, можно было бы свариться, как пельмени в котле. Очевидно, спускаться было нельзя. Мы растерялись, но тут Гава дёрнул меня за рукав и показал пальцем вверх.

На несколько сотен метров над головами внезапно прорезался тонкий луч ослепительного белого света, от которого у меня зарябило в глазах, а веки обожгло резкой болью. Что это? Неужели ещё одно существо, давно исчезнувшее с лица земли? Лонин, переполненный смесью радости и изумления, воскликнул дрожащим голосом:

— Небо! Это же небо!

Подземный вулкан сотряс землю, вызвав землетрясение, и над нами в земле образовалась огромная трещина. Так давно мы не видели настоящего неба, что я уже почти забыл, какого оно цвета — голубого или белого?

Обращаясь к остальным, я с надрывом произнёс:

— Товарищи! Небо не оставляет нас в беде — упорство ведёт к победе! Вперёд, за новую Китайскую Республику!

Четверо измождённых людей, едва державшихся на ногах, вдруг обрели новую силу при виде спасительной щели. Они распрямили ноги, размахнулись руками и, собрав все оставшиеся силы, стали отчаянно карабкаться вверх по крутому склону.

Внизу земля дрожала всё сильнее, жаркие волны обжигали лица, а едкий запах серы разъедал лёгкие, вызывая резкую боль в висках. Мы боялись, что трещина снова сомкнётся, и каждый стремился выбраться как можно скорее. На склоне в сорок пять градусов все бросились вперёд, как на стометровке, хотя ноги скользили по осыпающимся вулканическим породам. Камни рассыпались, как песок, не давая опоры: взобраться на три шага — откатиться на два. Кожа на руках сдиралась до крови, но мы не чувствовали боли, стиснув зубы, и продолжали карабкаться, отталкиваясь ногами и руками. Эти пятьсот-шестьсот метров казались бесконечным переходом через снежные горы Тибета. Когда последние силы покинули нас, мы наконец выбрались на поверхность.

Перед нами открылось голубое небо с плывущими облаками, а по бокам простирались бесконечные горные хребты. Мы оказались в долине реки Куньлунь — самом низком участке Цинхай-Тибетского нагорья, всего в нескольких километрах от поста «Незамерзающий источник» первого дорожного отряда.

Лонин был на пределе сил, а Гава хромал из-за раны на ноге. Они отстали в последний момент. Не теряя ни секунды, я и высокий парень связали вместе ремни от снаряжения и спустили их вниз, чтобы Лонин и Гава ухватились за них.

Землетрясение усиливалось, и трещина шириной более метра могла обрушиться в любой момент. Лонин и Гава изо всех сил цеплялись за ремни, но каждый шаг вверх сменялся скольжением назад. Даже на полсантиметра они не могли подняться.

Мы с высоким парнем, напрягая все мышцы, тянули их наверх, но двоих одновременно нам не под силу было вытащить. Тогда Гава отпустил ремень и, оставаясь внизу, стал подталкивать Лонина снизу. Совместными усилиями нам удалось вытащить её из трещины.

Когда я попытался бросить ремень обратно, чтобы спасти Гаву, раздался оглушительный грохот — земля сомкнулась, похоронив его заживо.

Мороз в двадцать с лишним градусов ниже нуля не чувствовался. Мы, трое оставшихся, забыв о холоде, в одних лёгких куртках, рыдали и безуспешно копались голыми руками и штыками в замёрзшей земле, пытаясь докопаться до него…

Три дня спустя я лежал на больничной койке в госпитале военного округа. Начальник штаба, крепко сжимая мою руку, тепло сказал:

— Товарищ Ху, вы проявили исключительную храбрость в этот раз. От имени военного комитета выражаю вам благодарность. Надеюсь на ваше скорейшее выздоровление и новые подвиги на пути революции. Ну как, чувствуете себя лучше?

Я ответил, с трудом подбирая слова:

— Благодарю за заботу, товарищ начальник… Я всё ещё… ещё… ещё…

Хотелось сказать «всё нормально», но при мысли о товарищах, навсегда покинувших меня — о Сяолине, Гава, инструкторе, старшине второго взвода — это слово застряло где-то в груди, так и не вырвавшись наружу.