АРТУР ЛЕЙВИН

Кезесс повернулся спиной к огромной ране в небе, его глаза сверкали, словно молнии, скользя по другим великим лордам и мне.

«Идём», – только и сказал он, прежде чем его эфир начал окутывать нас.

Я почувствовал, что меня утаскивают, и посмотрел на Элли.

Стиснув зубы, я сопротивлялся притяжению Кезесса.

Что ты делаешь?

Он нахмурился, когда эфир сжался вокруг нас, заметно искривляя воздух.

Нет времени, Артур.

Я задержал его взгляд всего на секунду.

Майра пошевелилась, положив руку на плечо Кезесса.

Остальные великие лорды повернулись ко мне: Радикс нахмурился, Морвенна нахмурилась, а Рай и Новис выглядели бледными и больными.

Регис прыгнул ко мне, а Сильви оттянула Элли на полшага и кивнула.

Я отпустил, и пространство свернулось вокруг меня.

Мы оказались во дворе среди низких резных стен из белого камня.

Увитые плющом колонны поднимались из земли, постепенно становясь выше по мере приближения к тому, что когда-то, должно быть, было аркой из такого же камня.

Но теперь

обломки арки образовали своего рода ореол, парящий в воздухе.

Внутри этого ореола само пространство было искажено, разрываясь, открываясь в огромную рану в небе.

Сама рана мерцала маслянистым пятном цветов, словно отражения на поверхности пузыря.

Здесь сияние было сильнее, окрашивая небо вокруг разрыва, словно кровь, сочащуюся из царапины.

Другие великие владыки уже двигались.

Десятки асуров, в основном драконов, образовали полукруг вокруг двух сломанных обрубков, отмечавших место, где когда-то была арка.

Все остальные быстро нашли место в круге, и благодаря активному Сердцу Царств я мог не только чувствовать, но и видеть, как частицы маны их заклинаний движутся вокруг разрыва.

Они пытались удержать его.

Несколько драконов творили эфирные заклинания вместе со своими собратьями, используя магию маны, их искусство пространства служило более мощным компонентом в управлении разорванным пространством.

Когда к ним присоединились великие лорды, медленное разрастание раны внезапно прекратилось, но сама рана всё ещё дрожала в небе, апокалиптическая рана тянулась от одного края Эфеотуса до другого.

Регис выплыл из меня в форме сгустка и поплыл к ране.

Я почувствовал момент, когда он схватился и попытался вытащить его.

«Они едва сдерживают это», — передал он мне, его тело мерцало, как газовая лампа на горячем ветру.

Давление невероятное.

Достаточное, чтобы проглотить весь Эфеотус.

С некоторым трудом он изменил курс, спустился рядом со мной и принял облик огромного волка с гривой, окутанной фиолетовым огнём.

Благодаря Регису я почувствовал что-то.

Разорванное пространство не было Эфеотусом, но это был и не мир Дикатена или Алакрии, это было не настоящее, физическое пространство мира.

Это был барьер, отделяющий физический мир от всего остального.

От всего остального.

Эфирное измерение, нефизическое пространство, что бы там ни было – измерение, в котором Эфеотус был надёжно заключён, не будучи ни полностью внутри, ни полностью вне мира, каким мы его знали.

Это была граница, барьер и переход одновременно.

Разрываясь, Эфеотус будет втиснут обратно в это физическое пространство, что приведёт к катастрофическим последствиям для обоих миров.

В моём разуме слои понимания накладывались друг на друга.

То, что я видел, было одновременно разрушением и исправлением.

Когда Эфеотус был изгнан, а пузырь, содержащий его, полностью схлопнулся, рана затянулась, словно её никогда и не было – во многом так, как того ожидала Судьба для эфирного мира.

Я шагнул вперёд, проходя сквозь полукруг асуров, пока не оказался прямо перед разбитыми подножиями арки.

По мере приближения гравитация менялась, пока сила, давящая на меня, и сила, тянущая меня к ране, не сравнялись.

Ещё шаг, и разлом начнёт утаскивать меня.

Моё имя раздалось сзади, голос Кезесс ускользал, и моя концентрация рушилась, десятки одновременно удерживаемых мыслей раскалывались и ломались, словно ветви, перегруженные мокрым тяжёлым снегом.

Одна единственная яркая мысль отгоняла похмельную усталость, словно яркий свет в тумане.

Ядро, эфирные каналы и чистая физическая сила моего псевдо-асурианского тела работали вместе автоматически, яркие потоки аметистовых частиц извивались сквозь меня, вниз по моему позвоночнику, мое новое божественное руническое чистое, очищенное понимание, одновременно совершенно новое и совершенно знакомое, вспыхнуло за моей спиной.

Облик мира изменился в моей перспективе.

Не так, как «Сердце Царств» настроило мой фокус, чтобы я мог видеть частицы маны, или «Божий шаг» открыл эфирные пути, и даже не так, как «Королевский гамбит» открыл мой разум множеству различных возможностей.

Они, по сравнению с этим, были такими маленькими, такими узконаправленными.

Теперь я почувствовал связь.

Расширился.

Я почувствовал пространство вокруг себя, как оно было сформировано и расширено.

Эфеотус был слишком большим миром, сжатым в слишком тесную атмосферу.

Родина асуров существовала не просто в физически ограниченном пространстве, как миры Дикатена и Алакрии, или даже мой старый мир Земли.

На протяжении всей своей истории Эфеотус продолжал расти, постоянно освобождая место для расширения цивилизации асуров.

И всё же Эфеотус не был центром моего внимания.

Рана в пространстве была яркой, ясной и ужасающей с моей новой точки зрения.

Божественная руна не изменила моего физического зрения, свет не преломился по-другому, не открылось никакого нового измерения в трёхмерном пространстве.

Скорее, моё ядро дало мне шестое чувство эфира.

Я чувствовал, как пространство разворачивается вокруг меня, и я знал – потому что должен был это знать, потому что прозрение, позволившее мне познать Божественную руну, одновременно пленяло и включало в себя знание самой Божественной руны – что я могу коснуться пространства и могу его формировать.

Мои руки поднялись – скорее ритуал, чем физическая необходимость, – и мои мысленные пальцы начали нащупывать края разрыва.

Визуальные проявления искажённого света, делавшие разрыв видимым невооружённым глазом, заколыхались, когда само пространство преобразилось.

Медленно, по мере того как я обретал всё большую уверенность, я начал втягивать края внутрь, разглаживая их и желая, чтобы пространственный барьер закрылся.

Вдали, хотя я и не мог понять смысл их слов, я начал слышать звуки асуров.

Вздохи, мольбы, бесформенные слова, произнесенные ободряющим тоном.

Затем

Пространство защемило.

Давление, создаваемое раной – сила, которая втягивала Эфеотуса в мой мир, – было слишком велико, чтобы полностью стянуть края раны.

Сменив тактику, я начал складывать пространство вдоль рваных краев раны.

Складки сжимали саму рану, удерживая её на месте, словно скобы на пергаменте.

Пространство вокруг разрыва дрожало, но давление на асуров, боровшихся за её дальнейшее расширение, ослабло.

По крайней мере, на данный момент.

Как только я это сделал, я начал терять контроль над богруной.

Такое представление о пространстве было чуждым, и удерживать в уме разнообразные и противоречивые идеи было изнуряюще.

Я уже чувствовал напряжение усталости за глазами, словно нарастающую головную боль.

Я слегка обмяк, когда богруна потускнела.

Позади меня раздался строгий голос: «Что ты только что сделал?»

Я обернулась, чтобы встретиться взглядом с Кезесом. Его глаза сияли, как два кровавых граната, отражая алую полярную зарю.

Это дало нам время, но я не знаю, сколько это продлится.

Нет, Артур.

Он сделал шаг вперёд, и мир Эфеотуса, казалось, сдвинулся вместе с ним, сжимаясь ко мне.

Что ты только что сделал?

Как он не смог удержать свой взгляд от того, чтобы соскользнуть вверх, затянутый гравитацией разорванного неба, как рисковал сделать сам Эфеотус.

Ты скрывал от меня кое-что.

Я чувствую, как мои брови поднимаются, на моём лице отражается разочарованное изумление.

Твой мир рушится прямо у тебя на глазах, и это первое, что ты можешь сказать?

Я покачала головой, кривая, разочарованная ухмылка тронула уголок моих губ.

Я только что обрела новое понимание, которое стало божественной руной в нашей великой охоте.

Я могу чувствовать и, в некотором смысле, напрямую управлять пространством.

У меня ещё не было времени полностью проверить свои возможности, и я не могу полностью закрыть разрыв.

В конце концов, эти складки пространства разорвутся, и дыра снова начнёт расти.

Я не пытался скрыть резкость в своём тоне.

К моему удивлению, Кезесс не отреагировал.

Вместо этого он повернулся к остальным.

«Сосредоточьте все свои усилия на тех точках пространства, где края разлома, кажется, сходятся.

Укрепите эти точки, и мы сможем продлить время, которое лорд Артур нам отдал».

Отдав приказ, он повернулся и начал уходить.

В его языке тела было что-то, явно выражавшее ожидание, что я последую его примеру, как и другие великие лорды.

Я подумывал просто не следовать за остальными, пока остальные великие лорды выстраивались в очередь за Кезессом.

Невероятная тяжесть давила на мои глаза, и мне хотелось только одного: вернуться к семье, солгать им, что всё будет хорошо, а потом закрыть глаза на несколько часов.

Вместо этого, вздохнув, я последовал за остальными.

«Старик Дракон выглядит немного пьяным», – заметил Регис, шагая рядом со мной.

– «Агрона, похоже, выиграл этот бой, если честно».

«Надеюсь, что нет», – резко ответил я, хотя лгать Регису я был не более способен, чем себе в тот момент.

Когда мы отошли на достаточное расстояние от асуров, помогавших перевязывать рану, Кезесс остановился.

Когда он заговорил, его голос разносился по воздуху, словно эхом отражаясь от далёких горных вершин, исходящий из ниоткуда и отовсюду одновременно, обжигающий жар, поднимающийся от холодного белого камня пола широкого двора.

Лорд Лейвин, вы должны немедленно вернуться в Алакрию.

Секундная пауза, едва заметная вспышка колебания, и затем я поручаю вам убить Агрону Вритру.

Пока остальные лорды слушали Кезесса, каждый смотрел в свою сторону.

Морвенна смотрела на меня, а жёсткий, как кремень, взгляд Радикса сверлил Кезесса.

Рай Котан смотрел на небо, всматриваясь в рану, словно мог видеть до самого сердца Таэгрин Кэлум, где Агрона, несомненно, ликовала по поводу своего успеха.

Новис же отвернулся от раны, устремив взгляд на горизонт и мерцая маной.

Я несколько секунд прокручивал ответ во рту, прежде чем произнести его вслух.

Разве нам не следует сначала сосредоточиться на ваших людях?

Нам нужно начать эвакуацию Эфеотуса.

Чепуха!

– огрызнулась Морвенна, раздувая ноздри со звуком, похожим на шелест листьев.

– Мы ни за что не позволим ни одному василиску-отступнику разрушить весь наш мир.

Радикс набросился на неё со скоростью Серебряной Пантеры, его собственный, гораздо более низкий голос, без усилий вибрировал на её голосе.

И всё же, кажется, он сделал именно это!

С каждым словом повелитель титанов словно вырастал на несколько дюймов.

«Соскребите кору с глаз, леди Мапеллия».

Мы все были слепы к истинной цели восстания Агроны, – сказал Рай умиротворяющим тоном.

– Теперь наши глаза открыты.

Дрожь пробежала по Новису, и пламя заплясало по его коже и одежде.

Но правда ли это?

Он повернулся и ткнул пальцем в рану.

Что, во всех пылающих огнях бездны, могло означать это для Агроны?

Я шагнул вперёд, в гущу асуранских лордов, каждый из которых едва сдерживал свою катастрофическую мощь.

Это довольно очевидно.

Все пятеро великих лордов снова обратили на меня своё внимание, их лица выражали разную степень недоверия.

Только Кезесс, казалось, понял, к чему я клоню.

У нас нет на это времени, — сказал Кезесс, прерывая дальнейшую дискуссию.

Лорды.

Мы не позволим нашему народу потерять надежду на Эфеотус или веру в нас.

Соберите тех, кому ваши кланы и общины доверяют больше всего, и возвращайтесь в мой замок в течение часа.

Я сделаю заявление.

На мгновение никто не двинулся с места.

Вперёд!

— рявкнул он.

Морвенна подскочила, словно её ударили.

Камень треснул, и из земли внезапно начало расти дерево, его серебряный ствол поднялся над нашими головами, а затем разветвился и распустил золотые листья.

Она отвесила Кезессу сдержанный поклон, затем развернулась и вошла в дерево, которое раскрылось, принимая её.

Как только она исчезла, золотые листья начали опадать, а серебряная кора отслоилась, обнажив быстро гниющую древесину.

Через мгновение у наших ног остался лишь слой листьев, а само дерево исчезло.

Тем временем Радикс провалился сквозь землю, исчезнув так же бесследно, хотя и менее эффектно.

Новис взмыл в воздух, и его тело раздулось, превратившись в огромную птицу, покрытую перьями цвета огня и пепла.

Он умчался с невероятной скоростью, скрывшись из виду всего за несколько секунд.

Остался только Рай, владыка Великого клана Котан.

Он откашлялся.

Ни один из ныне живущих василисков не встанет на сторону Агроны.

Он не представляет нас, владыка Индрат.

Можете быть в этом уверены.

Кезесс усмехнулась.

Неужели кровь Вритры действительно так сильно отличается от крови Котана?

Рай поморщился, но понять выражение его лица было сложно.

Он небрежно поклонился, затем повернулся и шагнул вперёд.

Чёрный вихрь вырвался из камней, поглотил его и рассеялся.

Повелитель василисков исчез.

Нам обоим пора идти, — сказал я, глядя, как последние золотые листья уносятся затихающим вихрем.

Собирай лучших воинов.

Мы вместе уничтожим Агрону.

Нет.

Ни слова, ни мысли, ни мгновения колебания.

Абсолютно без права на спор.

Я усмехнулся и всплеснул руками.

Даже сейчас?

Кезесс повернулся ко мне спиной и отступил от асуров, которые всё ещё пытались предотвратить расширение раны.

Я прижал ладони к глазам, словно пытаясь сбить растущее давление в черепе, и неохотно последовал за ним.

Эфир опустился вниз, в руну Королевского Гамбита, и я чувствую, как моё сознание взрывается десятками различных ветвей, нитей и слоёв.

Хорошо, — с усмешкой сказал Кезесс.

Возможно, с активацией твоего эфирного искусства ты поймёшь, что я собираюсь тебе рассказать.

Мне не пришлось сдерживать возражение, поскольку холодная логика стольких перекрывающих друг друга мыслительных процессов не обиделась на его колкость.

Просвети меня, пожалуйста.

Кезесс не остановился и не обернулся, чтобы поговорить со мной.

Он пробирался сквозь всё более плотные заросли плюща, огибая маленькие журчащие фонтаны и проходя под арками из переплетенных лиан и белого камня.

Дважды я наносил удары прямо по Агроне.

Первая попытка была вскоре после того, как он сбежал из Эфеотуса.

Когда моя дочь бросилась за ним, Кезесс прерывисто вздохнул, его плечи резко поднялись и опустились.

Весь клан Вритры последовал за ним, а также члены других кланов василисков и даже несколько асуров, не являющихся василисками.

Ты уже объяснял это раньше, отметил я, гадая, не пытается ли он меня отвлечь.

Конечно, сказал он неожиданно усталым голосом.

Битва разорвала континент на части, едва не расколов его надвое и не приведя к образованию нового моря и горной цепи.

Атака должна была стать решающей.

Я послал даже больше верных асуранских солдат, чем, как я думал, было благоразумно.

Одна нить моего сознания уловила его фразу.

Что он подразумевает под благоразумием?

Несмотря на убийство многих его последователей и ещё большего количества его алакрийцев, силы, достигшие его крепости, Таэгрин Кэлум, просто исчезли.

Когда, много веков спустя, я поручил Алдиру убить Агрону и тем самым немедленно положить конец войне между вашими двумя континентами, половина его команды в мгновение ока исчезла.

Ни одно из этих событий не дало нам ясной картины того, что и как совершила Агрона.

В обоих случаях мы были вынуждены отступить из вашего мира.

Та часть меня, которая слушала и переваривала его слова, разбилась на несколько одновременных и конкурирующих цепочек мыслей.

Я остановился и сел на одну из полустен, скрестив руки.

Кезесс прошёл ещё около десяти футов, прежде чем остановился и повернулся ко мне.

Кезесс был осторожен в своих объяснениях того, чего хочет Агрона, когда я столкнулся с ним после битвы с Призраками за Олудари.

Он сплетал свою ложь с правдой и скрывал её в историях и легендах.

Но во время этих разговоров Кезесс проговорился о нескольких деталях, которые теперь казались весьма красноречивыми.

Вместо того, чтобы вести катастрофическую войну, независимо от нашей способности победить, я послал убийц, настолько многочисленных и сильных, насколько мог себе позволить.

Атака должна была стать решающей.

Я послал даже больше верных асуранских солдат, чем, как я считал, было разумно.

Даже во время краткого дежурства дракона в Дикатене Кезесс послал так мало солдат, в основном молодых и ограниченных в силах.

Что-то пугает тебя больше, чем Агрона.

Слова прозвучали безжизненно, простая констатация факта.

Думаю, пришло время рассказать мне истинную причину, по которой ты боишься покинуть Эфеот.

На лице Кезесса дрогнул мускул, и на мгновение – впервые с тех пор, как я его знал – он выглядел старым.

Морщины не разбежались по его лицу, словно потрескавшаяся глина в пустыне, но сам его дух, казалось, внезапно ослабел, словно спринтер, находящийся на пределе своих сил.

Сила ушла из него.

Веки дрогнули, а губы побледнели, сжавшись в тонкую линию.

Это было так быстро и так незаметно, что я сомневался, что заметил бы это, если бы не Королевский гамбит.

Затем он сглотнул, и усталости, которую я видел, словно и не было вовсе, и на секунду я засомневался, не померещилось ли мне это.

Сила подобна маяку, Артур.

Она сияет повсюду, привлекая внимание тех, кто бросает ей вызов, преклоняется перед ней, просит, цепляется и умоляет, или даже тех, кто силой принимает её как свою.

Пауза. Ты сам из двух миров.

Ты знаешь, что существует больше видов магии, чем просто мана и эфир.

Как я уже говорил, всё, что я делал, было ради того, чтобы этот мир жил, ведь во тьме есть вещи гораздо хуже Вритры.

С этими последними словами он перевёл взгляд на рану.

Мой взгляд последовал за ним, и мы вместе смотрели в темноту, окружавшую сине-зелёно-коричневую поверхность моего мира.

Все многочисленные разрозненные нити моего сознания сплелись воедино.

У меня никогда не было причин думать о других мирах, кроме Земли и моего нового дома.

Тот факт, что существуют другие планеты, населённые другими существами, использующими магию, не рождённую из маны, эфира или ки, казался очевидным после заявления Кезесс, и всё же я совершенно не задумывался об этом.

Мой разум, улучшенный «Королевским гамбитом», метался над дюжиной одновременно возникающих мыслей.

Я открыл рот, чтобы попытаться задать дюжину вопросов сразу, но оборвал себя.

Кезесс воспользовался возможностью продолжить говорить.

Послушай меня, Артур.

Эта часть – безопасность всего асурского рода – моё бремя.

Эфеот, мир, его место в большем космосе.

Всё, за что ты меня винишь.

Моё бремя, понимаешь?

Прямо сейчас, как бы ни крутились твои колёса, тебе нужно сосредоточиться на одной важнейшей реальности: найти и уничтожить Агрону Вритру – твоя задача.

Я не до конца понимаю, почему, но верю, что ты стал тем, кем являешься, именно для того, чтобы теперь победить Агрону.

Какая бы сила ни остановила асуров, вышедших ему навстречу, возможно, ты сможешь ей противостоять.

Моя челюсть беззвучно двигалась, пока я перебирала дюжину ответов в поисках верного.

Я думала о воспоминаниях о Саэ-Ареуме и падении джинна, о ярости, которую испытывала вторая проекция джинна на драконов, о образах падения одной цивилизации за другой.

Я думала о том, как Судьба объяснила эфирное измерение и как оно было неестественно связано.

Каждое из этих событий открывалось перед Королевским Гамбитом, словно страницы в книге, их уроки и темы разрывали мой разум, пока я вписывала их в это новое объяснение, предложенное Кезессом.

Я не видела никаких признаков его лжи.

Он не ёрзал и не беспокоился.

Не было ни учащённого пульса, ни бегающих взглядов.

Но он был нестареющим асурой, и я своими глазами видела, как он действовал, когда контролировал ситуацию, и когда этот контроль ослабевал.

Я не могла вспомнить, когда он был со мной так прямолинеен и открыт, как сейчас.

Ты можешь принять его слова, но думай сама, принцесса.

Даже его правду используют для манипуляции, – осторожно подумал Реджис, который молчал и отстранился из-за «Королевского гамбита».

Я могла бы улыбнуться.

В тот момент мы с Реджисом были не совсем в унисон.

Он не разделял моих мыслей, поскольку ни Реджис, ни Сильви не могли понять совокупность процессов, управляемых «Королевским гамбитом».

Я могла бы улыбнуться, потому что поняла, что нужно сделать.

Многое можно простить, особенно если преступник раскаивается и готов измениться.

Понимаю, Кезесс, – наконец сказала я.

– Спасибо за честность.

Кезесс нахмурил брови на долю дюйма, когда я повторила эти слова, но он никак не показал, что узнал их.

Я найду Агрону и покончу с ним раз и навсегда.

Я посмотрел на рану и подумал: «А потом мне придётся найти способ с этим справиться».

Вслух же я продолжил: Мне немедленно уйти, или ты хочешь, чтобы я остался и выслушал твоё заявление?

В любом случае, мне нужно собрать свой клан.

Кезесс скрестил руки на груди и постучал пальцем по подбородку.

Тебе было бы полезно быть рядом.

Вряд ли час или два решат судьбу любого из миров, но присутствие всех девяти великих лордов, безусловно, поможет нашему народу обрести чувство стабильности.

Я приподнял бровь и потёр лозу плюща.

Всех нас?

Кезесс иронично посмотрел на меня.

Да, да.

Мы не можем позволить, чтобы этот разлад между мной и Адемиром продолжался.

Я не сомневаюсь, что даже такой упрямый пантеон, как он, будет готов на мгновение отложить свою ярость, задумавшись о том, что нас ждет.

Я улыбнулся и сполз со стены.

Тогда пойдём.

Если только ничего больше не нужно?

Кезесс помедлил.

Прежде чем мы вернёмся, он усмехнулся – едва слышно, беззаботно.

Артур, спасибо.

Твои действия против Каэрноса и твои усилия здесь, с этой раной. Его глаза, теперь приобретшие гневный, багровый оттенок, метнулись к небу за моей спиной.

Я знаю, что ты не смог полностью поверить в мои намерения, но ты смог преодолеть наши разногласия и работать на моей стороне.

Он выпрямился и поднял подбородок.

Я не слеп к тому, что я тебе должен.

Поверь, что со временем отплачу тебе той же монетой.

Возможно, я годами намеренно скрывал от тебя что-то, но Агронас, разорвавший завесу между мирами, вполне мог свести на нет тысячелетия усилий по обеспечению безопасности как твоего, так и моего мира.

Со временем всё прояснится.

Итак, – сказал он, подняв руку и взмахнув ею в воздухе, словно раздвигая занавес.

– Я чувствую, как его сила движется сквозь меня, и понимаю, что он пытается разорвать оковы, которые он наложил на меня, чтобы обеспечить наш обмен информацией для защиты Дикатена.

С опозданием я освободил эфир, который был связан, чтобы имитировать его заклинание, уже разрушив его сам.

Кезесс моргнул, внешне ошеломлённый, а затем издал единственный искренний смешок.

Но, конечно же, ты рассмеялся.

Он закатил глаза.

Неважно.

Пойдём, Артур.

Несмотря на предстоящие испытания, по крайней мере, для нас с тобой, я верю, что это новое начало.

Он повернулся, и пространство перед ним начало сжиматься, когда его способность к телепортации перенесла нас обратно в замок Индрат.

В последние мгновения перед тем, как заклинание овладело мной, я позволила выражению моего лица померкнуть, мой холодный и пронзительный взгляд устремился ему в спину.