Вы выбрали имя?

Ребёнка перевели в соседнюю комнату.

Количество людей вокруг Цинь Жаня внезапно уменьшилось.

Остались только Нин Вэй и Чэн Цзюань.

Врач стоял у двери с блокнотом в руках и осторожно спросил.

Протянув руку, чтобы накрыть Цинь Жаня, Чэн Цзюань обвязал ему голову и повернулся к врачу.

Чэн Сюй.

Чэн Сюй?

Врач ещё не отреагировал.

Неужели это было такое пустяковое дело?

Нет. Чэн Вэньжу вернулась из соседней комнаты и изо всех сил пыталась возразить.

Это имя слишком случайное.

«Император кино Цинь», есть какие-нибудь идеи?

Цинь Сючэнь задумчиво приложил руку к уголку губы.

Затем он откашлялся и прислонился к двери.

Почему бы нам не назвать его Чэн Цзыюй?

Когда Цинь Жань только забеременела, он придумал не меньше десяти имён.

Теперь, когда Чэн Вэньжу спросил, он небрежно предложил одно из них.

Мальчика назовут Цзыюй, а девочку – Чжаонин.

Чэн Вэньжу лишь небрежно спросила имя императора кино Цинь и не ожидала, что он будет готов.

Она невольно проглотила имя, которое собиралась предложить, и вместо этого сказала: «Чэн Цзыюй звучит гораздо лучше, чем Чэн Сюй.

Третий брат, что думаешь?»

Услышав это, Чэн Цзюань взглянул на неё и слегка задумался.

Он не стал объяснять Чэн Вэньжу, что Чэн Сюй не имел в виду «процедуру», а у «Сюй» другой китайский иероглиф.

Он не возражал против имени, выбранного императором кино Цинь, и медленно произнёс: «Тогда мы назовём его Цзыюй».

В этот момент имя Чэн Цзыюй было окончательно установлено.

**

На следующий день Тан Цзюнь, Цинь Лин, мастер Вэй и остальные поспешили обратно на самолёте.

Слишком много высоких начальников пришло навестить Чэн Цзыюй, и люди время от времени приходили и уходили из палаты.

После этого, даже когда он перестал плакать, Чэн Цзюань никому не позволял нести себя обратно.

Все знали, что Цинь Жань боится шума и не смеет приставать к ней.

Изначально Чэн Цзюань хотела нанять для ребёнка патронажную сестру, но Нин Вэй, Чэн Му, Чэн Шуй и все остальные безжалостно отказались.

Когда Тан Цзюнь и Цинь Лин вошли, Чэн Му и Чэн Хо изучали бутылочку с молоком.

Как там?

Уже 70 градусов?

Стоя рядом с Чэн Му, Чэн Хо держала ложку для сухого молока, глядя на бутылку с молоком, которую держала Чэн Му, словно на большого врага.

Аппетит Цинь Жань во время беременности был очень хорошим, и хотя Чэн Цзюань придумывала разные способы заставить её есть, не ограничивая её свободу, аппетит всё равно не улучшился.

В целом она несколько ослабла.

Теперь, когда ребёнок родился, он мог пить только сухое молоко.

Чэн Му покачал головой.

Температура около 80 градусов, я не могу точно сказать.

Он серьёзно держал бутылку с молоком, а другой рукой держал банку с сухим молоком.

Банка с цельным молоком представляла собой оригинальную железную коробку с белой запиской, на которой было написано слово «Гу».

Гу Сичи всё ещё находился в Медицинской организации и срочно отправил кого-то за двумя банками сухого молока.

Позволь мне.

Гигантский крокодил взял бутылку с молоком и сказал: «79 градусов.

Подожди ещё две минуты».

Понаблюдав за ребёнком с Цинь Лином, Тан Цзюнь повернулся к Чэн Му, гигантскому крокодилу, и спросил Чэн Шуя: «Что они делают?»

«Они готовят молоко для молодого господина», – ответил Чэн Шуй.

Госпожа Нин сказала, что оптимальная температура – 22 градуса (70 градусов).

Глядя на то, как Гигантский крокодил ладит с Чэн Хо и Чэн Му, Тан Цзюнь на какое-то время потерял дар речи.

Затем он лишь усмехнулся и покачал головой.

Он тут же обратил внимание на ребёнка, спящего на кровати.

Как его зовут?

Тан Цзюнь стоял у кровати мальчика, не открывая глаз и не плача.

Глядя на холодного и отчуждённого ребёнка, он был так счастлив, что не знал, куда деть руки и ноги.

Чэн Шуй уступил место Тан Цзюню. Цзыюй.

Хотя лицо Цинь Лина оставалось бесстрастным, он смотрел на ребёнка с восхищением и радостью.

Температура была 70 градусов.

За столом неподалёку Гигантский Крокодил наконец заговорил.

Чэн Хо аккуратно положил туда сухое молоко.

Размешав, они подошли к кровати.

Чэн Му взял бутылочку и подумал о том, как Нин Вэй взял младенца на руки, кормя его.

Однако этот ребёнок был слишком слаб, и Чэн Му боялся причинить ему боль, если будет немного неосторожен.

Он не решился поднять младенца и просто аккуратно вложил соску в рот ребёнка.

Прошло больше суток с момента рождения ребёнка.

Младенец слегка приоткрыл глаза, показав тёмные, чистые, как обсидиан, глаза.

Он отказался есть.

Возможно, вокруг было слишком много людей, потому что он даже закричал.

Услышав его крик, Тан Цзюнь, Гигантский Крокодил, Чэн Му и все остальные запаниковали.

На мгновение в палате воцарилась суматоха.

Чэн Шуй быстро отправился на поиски Нин Вэй.

Мастер Вэй посмотрел в холодные глаза младенца, похожие на глаза Цинь Жаня, и тихо сказал: «Быстро перестань плакать.

Дедушка сыграет тебе на скрипке, хорошо?»

Лу Юэ неуклюже погладил головку младенца, но, возможно, из-за того, что головка была ещё слишком хрупкой, его рука всё время была в сантиметре от неё.

Не плачь.

Завтра дядя открутит тебе голову Огюста, чтобы ты мог с ним поиграть.

Огюст был врагом Лу Юэ.

Тан Цзюнь был слишком расстроен плачем младенца и мягко уговаривал его: «Малыш, не плачь.

Твой двоюродный дедушка купит тебе весь Альянс Хакеров».

Чэн Хо взглянул на него, и его было не остановить.

«Маленький молодой господин, не плачь».

Я позволю Чэн Му выступить, разбив кайму на его груди.

Нин Вэй вошла по просьбе Чэн Шуя и выслушала громкие слова этих людей.

Все мужчины в комнате увидели, как она входит.

Они замолчали и расступились перед ней.

Лицо плачущего младенца покраснело, хотя оно и так уже было морщинистым.

Нин Вэй ловко подняла мальчика и взяла бутылочку для кормления в другую руку.

Мальчик мгновенно перестал плакать.

Цинь Лин отошла в сторону и внимательно наблюдала.

Нин Вэй была не чужда Тан Цзюню, Лу Юэ, Чэн Хо и другим громким словам.

В конце концов, Хэ Чэнь и Чан Нин вчера говорили то же самое.

Кеннет перегнул палку ещё больше, чем Лу Юэ, и Нин Вэй сначала напоминала ему, но в конце концов решила проигнорировать его.

В конце концов, именно этот ребёнок унаследует двойной бизнес Чэн Цзюаня и Цинь Жаня, так что волноваться было не о чем.

**

Рождение ребёнка вдохнуло новую жизнь в четыре главные семьи и даже в крупнейшие научно-исследовательские институты.

Он был любимцем всех крупных боссов Пекина.

Вместо того, чтобы вернуться на Континент М, Тан Цзюнь поселился прямо в поместье Чэн Цзюаня.

Нин Вэй беспокоилась о Чэн Цзюане и Цинь Жане и осталась с ними, чтобы заботиться о малыше.

Цинь Сючэнь не остался, но каждый день перед уходом на работу заглядывал к малышу.

У этого мальчика была плохая привычка: он любил, когда его брали на руки, иначе он плакал и обижался.

Это радовало всех в доме.

Тан Цзюнь, Цинь Лин, Чэн Му и другие научились обнимать малыша и гуляли с ним по саду.

Слуги были всего лишь декорацией, следуя за Чан Нин, Чэн Му и Чэн Хо.

Они хотели дождаться, пока устанут руки, прежде чем взять ребёнка на руки, но этого так и не произошло.

Мальчику был почти месяц, и благодаря пристальному вниманию нескольких крупных начальников он хорошо питался, а аппетит улучшился.

У него была белая кожа, длинные завитые ресницы и очень красивые чёрные глаза.

Он был точь-в-точь как фарфоровая кукла.

Все его обожали и не могли оторвать от него рук.

В конце концов, кто бы не хотел такого красивого малыша?

Тётя средних лет посмотрела на Шлакового Дракона, держащего ребёнка на руках, и с сожалением спросила стоявшего рядом: «Почему он совсем не устал?

Разве у него не болят руки?

Как он может так долго держать ребёнка?»

И господин Чэн Му тоже обнимал его всю ночь.

Именно.

Слуга рядом с ней одобрительно кивнул.

До следующего дня Чэн Му безоружно колотил кирпичами младенца, которого Тан Цзюнь держал в саду.

В ожидании возможности подержать младенца на руках тётя потеряла дар речи.

С этого дня они перестали обсуждать, почему эти люди никогда не устают.

**

Скоро мальчику исполнится месяц.

Семьи Чэн и Цинь устроили большой радостный праздник.

Чэн Вэньжу и другие были вечером на стороне Чэн Цзюаня, обсуждая с Цинь Жань празднование месяца.

Тело Цинь Жань было в хорошем состоянии, и она уже давно поправилась.

В эти дни она возобновила работу дома над исследовательскими проектами.

Во время обсуждения Чэн Цзыюй снова заплакала.

В этот момент Чэн Вэньжу, Цинь Сючэнь, Тан Цзюнь и другие бросились вперёд, желая подержать ребёнка.

Цинь Жань нахмурился и посмотрел на тётю.

Он что, голоден?

Увидев, что так много людей приближается, Чэн Цзюань не присоединилась к ним, а лишь взглянула на тётю.

Она рассмеялась.

Нет, молодой господин просто любит, когда его держат на руках.

Чэн Цзыюй был очень умным и не плакал и не скандалил, когда спал с родителями.

Однако он начинал ныть, как только родители уходили, и его приходилось держать на руках.

В этот момент Цинь Жань и Чэн Цзюань поняли его поведение только после объяснений тёти.

Оказалось, что малыш намеренно скандалил и даже заставил Чэн Му держать себя четыре часа подряд.

Цинь Жань кивнула и поставила чашку на стол.

Она встала и взглянула на Чэн Му, который держал Чэн Цзыюй на руках.

Положила его на землю.

Чэн Му молча положил ребёнка в колыбель.

Чэн Цзыюй надула губы и снова заплакала.

Glava 664 — Dopolneniye: Bol’shiye Bossy, polnyye tryukov; Prodolzheniye Nin Tsin

В это время Тан Цзюнь, Цинь Сючэнь, Чэн Вэньжу и остальные были настолько расстроены, что им тут же захотелось протянуть руку и обнять его.

Цинь Жань подняла ногу и подошла к колыбели.

Она опустила глаза и сказала: «Заткнись».

Младенец жалобно захлебнулся и замер, глядя на неё своими прекрасными глазами.

Цинь Жань посмотрела на мальчика и невольно потерла виски, чувствуя, что всё её терпение иссякло.

Она повернула голову и попросила у слуги бутылочку с молоком, прежде чем сунуть её прямо мальчику в рот.

Выпей.

Руки мальчика оттопырились, и он начал пить, его ресницы обиженно дрожали.

Рядом Тан Цзюнь, Цинь Сючэнь и остальные были настолько расстроены, что не могли дышать.

Пожалуйста, убедите Жань Жань быть мягче.

Этот ребёнок такой маленький, ему завтра исполнится всего месяц.

«Не стоит быть с ним такой строгой», – прошептала Тан Цзюнь Чэн Цзюаню, стоявшему неподалёку.

Чэн Цзюань взглянул на Цинь Жаня с лёгким намёком на веселье.

Услышав это, он слегка покачал головой.

«Не балуй его слишком сильно, мы не можем уступать ему каждый раз, когда он плачет.

С сегодняшнего дня я буду уделять ему несколько часов в день.

Он слишком сильно мучает свою мать».

Он никак не ожидал, что Цинь Сючэнь и Тан Цзюнь, всегда отличавшиеся самодисциплиной, тоже потерпят поражение от рук Чэн Цзыюя.

Тан Цзюнь молча перевёл взгляд на мальчика.

«Извини, дедушка, ничем не могу тебе помочь».

**

На следующий день.

На праздновании первого месяца.

Рядом с поместьем семьи Чэн, в большом доме во дворе, отремонтированном Чэн Цзюанем, проходило празднование.

Рано утром Чэн Вэньжу и Тан Цзюнь одели Чэн Цзыюй и ушли первыми.

У Цинь Жань в лаборатории оставался ещё один подопытный, и она, волнуясь, пошла туда утром.

Она планировала выйти во двор с Нань Хуэйяо и остальными после завершения этого этапа эксперимента.

В 9 утра кто-то позвал её у входа в лабораторию: «Декан Цинь, ваша мать здесь».

Цинь Жань была немного похожа на Нин Цин, которая тоже выдавала себя за мать Цинь Жаня.

Охранник не осмелился оставить её без внимания и лично привёл к Цинь Жаню.

Отложив перо, Цинь Жань подняла на неё лёгкий взгляд.

Сияние на лице Нин Цин исчезло, сменившись явными признаками старости.

Увидев выражение лица Цинь Жань, она на мгновение затаила дыхание, затем заправила волосы за уши и сказала: «Жань Жань, я слышала, что ты замужем и недавно родила ребёнка.

Почему ты мне не сказала?» Она стала гораздо менее красивой, чем прежде, а семьи Шэнь и Линь также пришли в упадок в войне, оставив только Линь Цзиньсюань, которая процветала.

После падения Нин Цин круг её приближенных постоянно менялся, и она не знала, что произошло в Пекине.

Она знала лишь, что семья Цинь становится всё больше и больше, а Цинь Ханьцю тоже часто появлялся в новостях.

Сердце Нин Цин терзала мысль о том, что если бы она тогда не развелась с Цинь Ханьцю и не взяла с собой Цинь Жаня, разве ей не досталась бы эта слава?

Глядя на великолепную лабораторию и слыша, как другие почтительно называли Цинь Жаня «Деном Цинь», даже такой невежественный человек, как она, понимал, какое значение имеет Цинь Жань.

Госпожа Нин, это последний раз, когда я говорю с вами так спокойно.

Меня похитили вместе с Цинь Юй в семь лет, но вы заплатили выкуп только за Цинь Юй.

В Юньчэне вы разорвали все связи со мной ради неё и семьи Линь.

Когда она украла мою скрипичную партитуру, и Ассоциация скрипачей хотела исключить меня, вы скрыли от неё правду.

Позже, когда Четвёртый мастер Цинь напал на семью Цинь, вы снова бросили нас, — процедила Цинь Жань сквозь зубы, но её руки не остановились.

Ты – дочь моей бабушки, и только поэтому я не тронула тебя, когда Цинь Юй и Четвёртый Мастер Цинь сообщили нам новости.

Закончив эксперимент, она вернула инструмент на место и, улыбаясь, подняла голову.

Иначе почему ты думаешь, что всё ещё жива, когда в Пекине погибло столько людей?

Хотя она улыбалась, глаза её были ледяными.

Если ты всё ещё хочешь хорошо есть и жить, лучше больше ко мне не приходи.

Нин Цин отшатнулась и с ужасом посмотрела на неё.

Да, они с Цинь Юй всё ещё живы, но всё было не так хорошо, как прежде.

Цинь Юй не сдала экзамен в прошлом семестре и была исключена из Пекинского университета.

Это была одна из причин, по которой она приехала в Цинь Жань.

Она вышла из лаборатории в отчаянии.

Февральское солнце стояло высоко в небе, но ветер всё ещё был холодным.

Она стояла у ворот в оцепенении.

Неподалёку раздался звук машины.

Нин Цин рассеянно посмотрела вверх.

Она увидела машину королевского синего цвета. Прожив год в небогатой семье, она узнала Maserati, модель, которую никогда раньше не видела.

Она увидела, как открылась водительская дверь и вышла женщина.

Это была Нин Вэй.

Нин Вэй уже не была такой хрупкой и избитой, как раньше, и её ноги тоже выглядели гораздо лучше.

По сравнению с тем, что было раньше, она даже казалась на 10 лет моложе.

Глядя в её сторону, Нин Цин была ошеломлённой и не могла поверить своим глазам.

Рядом с ней женщина средних лет в переговорной взглянула на Нин Цин и начала сплетничать.

Вы знаете доцента Нин?

Доцент Нин?

Нин Цин произнесла незнакомое слово.

«Тётя декана Цинь, доцент Нин из Шанхайского научно-исследовательского института!»

— загадочно спросила женщина средних лет.

Нин Цин ошеломлённо смотрела в сторону Нин Вэй.

Чжоу Шань, ректор Пекинского университета, очень вежливо разговаривал с Нин Вэй.

Женщина средних лет дала волю своей сплетнице и с завистью сказала: «Эта Нин Вэй — дочь учёного Нин Вэй.

У её сына также есть рукописные записи, оставленные им, и они стали ключевым объектом защиты страны.

Но самое главное, она тётя госпожи Цинь.

Как вы знаете, никто в Пекине не посмеет оскорбить госпожу Цинь.

Она — национальное достояние, лидер в области информационных технологий и физики.

Как только родился маленький наследный принц, доцент Нин оставила работу в Шанхае, чтобы заботиться о нём.

Все говорили, что этот человек родится».

Семья Нин – настоящая победительница, и она, оказывается, даже тётя госпожи Цинь. Эй, ты в порядке?

Нин Вэй схватилась за грудь, получив сильный удар.

Когда Цинь Юй и Линь Вань впервые пришли к Цинь Жаню за примирением, она с неохотой и отвращением отнеслась к ним.

Но теперь, наблюдая за всем этим и слыша слова женщины рядом с собой, она испытала сожаление и искренность.

Скуля, она взглянула на женщину рядом с собой и могла лишь лить слёзы.

Слова «я – её мать» застряли у неё в горле, и она не могла ничего сказать.

Она сама раз за разом бросала такую дочь. Она была полна сожалений, но единственное, что она могла сделать, – это сидеть, изнемогая, перед дверью и горько плакать.

Она знала, что, большую часть жизни ведя расчётливую жизнь, теперь осталась ни с чем.