Глава 18. Зловредно милое поведение

Шаблон стоит 500 очков и действителен всего 72 часа. Цзян Сянь хотела извлечь из него максимум пользы, поэтому оставила его активным, а также хотела услышать, что эта любимая наложница скажет о наложницах в гареме этой вымышленной династии.

Наложница Дацзи, однако, сказала, что у неё нет дельных мыслей.

Дацзи усмехнулся: «Во дворце мне нужно лишь угодить императору и не дать ему растеряться.

Зачем мне беспокоиться о личностях и предпочтениях этих людей?

Королева Цзян, наложница Хуан и наложница Ян проиграли мне только потому, что не были благосклонны к императору.

Иначе все мои интриги были бы напрасны. Использовать свой ум, чтобы победить других в гареме, – ошибочный подход. Советую тебе перестать тратить свой интеллект здесь; это бесполезно». Стратегия «сначала пленить императора» имела свои достоинства.

Цзян Сянь подумала: «В следующий раз, пожалуй, мне стоит купить шаблон для мастера дворцовых интриг, который доживёт до конца и станет вдовствующей императрицей».

Только наложницу, которая преуспевает и в дворцовых интригах, и в фаворитизме, можно по праву назвать «пятигранной» фавориткой.

«Сегодня наложница Шу прибыла рано утром, и выглядит она весьма неплохо». До конца года ещё оставалось время, а обильный снегопад делал банкеты неудобными, поэтому в гареме в эти дни было довольно тихо. Лу Жунхуа улыбнулся и перевёл разговор на Цзян Сянь, дважды прислуживавшую императору прошлой ночью.

Помимо потомства, женщины в гареме могли следить за благосклонностью императора.

Лу Жунхуа перевела разговор на Цзян Сянь, не высказывая открыто своих симпатий или антипатий, ожидая, когда кто-то нетерпеливо заговорит.

И она заговорила.

Наложница Го усмехнулась: «Ясно, что даже копирование «Наставлений женщинам» не сработает; всё, о чём она думает, — это соблазнить императора». Благородные дамы во дворце дорожат своей репутацией, стремясь к послушанию, кротости, целомудрию и благопристойности. Даже если они тайно хотят сорвать и сломать чьи-то украшения для волос, они должны сохранять кроткий нрав.

Редко можно увидеть кого-то столь резкого, как наложница Го.

Услышав это, императрица первым делом взглянула на наложницу Жун.

Потому что наложница Жун была известна во дворце своими резкими высказываниями.

Наложница Чжан, которая делила дворец с наложницей Го, изобразила согласие: «Раньше, когда Её Высочество наложница наказала меня, заставив переписать книгу, я не осмеливалась выйти из дворца Чжунцуй, кроме как для того, чтобы выразить своё почтение во дворце Цзяньчжан. Я просто хотела как можно скорее закончить переписывать дворцовые правила.

Я не ожидала, что сестра Шу проигнорирует слова Её Высочества». Наложница ранее наказала её и наложницу Го, заставив их переписать дворцовые правила.

Наложница Чжан весь день кипела от негодования, а теперь возненавидела Цзян Сянь, свою жену, которая имела более высокий титул, чем она.

Враг моего врага – мой союзник, и, кроме того, подчиняться императорской наложнице не было зазорным; она считала себя умной женщиной, способной сгибаться и растягиваться.

«Наложница Чжан, я вас плохо знаю. Высказывайте своё мнение, но не ставьте меня в пример».

Наложница Жун поставила чашку, ни разу не взглянув на наложниц низшего ранга.

Выразить почтение императрице и без того было хлопотно.

То, что она не увидела императора вчера вечером, лишь усугубило раздражение.

Лицо наложницы Чжан застыло, она была крайне смущена, но в то же время боялась оскорбить императорскую наложницу: «Эта наложница… эта наложница уважает только императорскую наложницу; я не смею забывать ваши указания».

«Перестань нести чушь.

Я не собираюсь тебя учить». Лёгкая улыбка появилась на величественном лице наложницы Чжан.

Только те, кто совсем недавно вошёл во дворец, осмеливались так провоцировать императорскую наложницу.

Неужели так легко было вступить в ряды императорской наложницы Жун? Проявлять к ней неуважение – самоубийство.

Уважение к ней для неё неприемлемо, она считает это неприятным и хочет оттолкнуть её.

Тем, кто хочет заслужить её расположение, следует задуматься о своём ранге и способностях.

Чжан Чанцзай подала заявку на вступление в команду, но её отклонили из-за низкого ранга.

Её прекрасное лицо покраснело, а затем побледнело, ей было стыдно говорить.

Ещё больше бесит то, что, унизив её, наложница, словно что-то вспомнив, использовала её слова, чтобы спросить Шу Чанцзая: «А, точно, я только что вспомнила. Интересно, как продвигается копирование Шу Чанцзая «Наставлений женщинам»?»

Чжан Чанцзай онемел от гнева.

Наложница чётко ответила на её вопрос, но сейчас, казалось, смотрела на неё свысока.

Наложница решила, что если Цзян Сянь скажет, что не переписывала, то она воспользуется этим как оправданием.

Размышляя о том, что её вызовут на службу к императору этой ночью, даже если она переписала, сколько она могла переписать?

Если бы она осмелилась сказать, что закончила копирование, намереваясь зубрить в последнюю минуту, наложница Жун просто отправила бы Цю Юня в павильон Ичжу проверить результаты.

О боже.

Услышав это, Ся Мянь, служанка, стоявшая за Цзян Сянь, лихорадочно вспоминала мучительные моменты, когда госпожа затаскивала её на триатлон, а родители отправляли её во дворец, и едва сдерживала улыбку.

Ваше Высочество, вы этого не ожидали, не так ли?

Наша госпожа действительно закончила переписывать!

Это было вполне в рамках ожиданий Цзян Сянь.

Эти задачи лучше выполнять рано, чем поздно.

Новички на работе считают, что отсутствие дедлайна означает отсутствие спешки, но когда начальник спрашивает, а они не могут выполнить задание, их оценивают так: «Разве я вам не говорил?»

Цзян Сянь шагнула вперёд, готовая дать честный ответ.

Неожиданно в её голове снова раздался чарующий смех Дацзи. Вспомнив о том, что узнала из жизни этой очаровательной наложницы, она снова подняла голову, чтобы ответить. Её глаза и брови лучились очарованием, а голос был полон соблазнительного очарования: «Отвечая наложнице Гуй, я уже скопировала это». «Ла» в конце звучало одновременно кокетливо и кокетливо.

Другие наложницы были поражены.

Наложница Гуй ненавидела тех, кто претендовал на её благосклонность. Даже Ма Ваньи пришлось снять украшения и макияж перед посещением её дворца Чжаоян, появившись лишь с лёгким макияжем.

Как кто-то смеет говорить так высокомерно в присутствии наложницы Гуй!

Да ещё так откровенно!

Злобная кокетливость Дацзи чуть не лишила Цзян Сянь самообладания.

Она подмигнула, дав знак дворцовой служанке Ся Мянь принести скопированные «Наставления женщинам». Пройдя мимо наложницы, она почтительно вручила книгу императрице: «Ваше Величество повелели мне отправить её во дворец Цзяньчжан на рассмотрение Вашего Величества после того, как я её перепишу. Я ни на секунду не забывала об этом. Я переписываю её с тех пор, как вернулась из дворца Цянькунь, и только после этого осмелилась лечь спать. Я собиралась немедленно отправить её во дворец Цзяньчжан, но, учитывая, что до утренней аудиенции осталось совсем немного времени, я взяла её с собой».

Услышав это, все снова изумились.

Она всё ещё могла переписать книгу, даже после того, как послужила императору! У наложницы Шу такое крепкое телосложение!

Императрица редко выражала удивление: «Вы усердно служили императору; не было нужды так торопиться. Я не хотела вас торопить».

Под руководством Дацзи Цзян Сянь моргнула, выдавив несколько слёз:

«Ваше Величество милостиво».

Наложница Жун не проявила милосердия.

Ма Ваньи не могла поверить своим глазам: «Десять повторений „Наставлений женщинам“, да ещё и до полуночи прислуживала императору — как ты вообще смогла переписать их?» Цзян Сянь сохраняла спокойствие, предлагая свой дежурный ответ: «Конституции людей не поддаются обобщению».