**Глава 1162. Последовательная битва с Мэн Хао! Лазурный свет потрясает небеса!**

Тело Мэн Хао, под непрекращающимся давлением, сжалось с сотни чжанов до пятидесяти, а его сила в этот миг взорвалась, наполняясь неудержимой мощью, подобной радуге. В одно мгновение, когда его фигура уменьшилась до размеров обычного человека, его аура уже превратила всё небо в лазурное полотно.

— Лазурное Небо… — прошептал Мэн Хао, и в его уме прогремел взрыв озарения. Это было необычное явление, тот самый катаклизм, который обязательно случается, когда Лотосовый Небожитель появляется в мире.

И в этот же миг это стало врождённой божественной силой Лотосового Небожителя!

**Лазурное Небо!**

Под Лазурным Небом воля нисходит!

Именно в этот момент, даже в далёком мире гор и морей, всё пришло в движение. Точнее говоря, в этот миг мир Фэн, даже находясь в тёмной бездне, всё ещё принадлежал миру гор и морей!

А Лотосовый Небожитель Мэн Хао затрагивал весь мир.

Девять Морей мира гор и морей в этот миг забурлили, завывая и ревя. Бесчисленные морские чудовища, за исключением девятого моря, внезапно почувствовали необычный подъём сил, тогда как в девятом море… дрожали не только его обитатели, но и само море!

Их охватывал неконтролируемый, пронизывающий ужас.

Постепенно цвет девятого моря начал меняться, превращаясь в лазурный. Морские чудовища, которые когда-либо проявляли враждебность к Мэн Хао, в этот миг обрели на лбу лазурные метки. Метки исчезли через несколько мгновений, но ощущение ужаса и уничтожения нарастало, подобно цунами.

Ведь здесь, в этом месте, ещё звучали его клятвы, его голос, вечно отражаясь в вечности.

Сотрясались и демонические культиваторы в девяти морских божественных мирах, их сердца наполнялись предчувствием надвигающейся катастрофы, апокалипсиса.

Горы тоже дрожали, девять вершин гудели.

В этот миг все культиваторы мира гор и морей почувствовали что-то необычное, но не могли описать, что именно. Им казалось, что где-то вдали появилось существо, перед которым они испытывают благоговейный трепет.

Мир гор и морей сотрясался, Восемь Направлений гудели, особенно Южное Небо, озарённое бесконечным лазурным светом. Этот свет исходил из Южного Континента, из каждого места, где когда-либо бывал Мэн Хао, потрясая небеса.

То же самое происходило и на Восточной Звезде.

А в восьмом мире гор и морей старец, странствующий в пустоте, внезапно содрогнулся. На его родине, стране Чжао, вспыхнул ослепительный лазурный свет.

Но самое поразительное произошло в четвёртом царстве. Там, где сидела в медитации Сюй Цин, её окружение озарилось потрясающим лазурным светом, заставившим старух вокруг вскрикнуть от удивления, а владыку гор и морей этого царства, Ди Цзана, открыть глаза.

— Лотосовый Небожитель… — прогремело в мире гор и морей.

В этот же миг солнце и луна, две звезды, внезапно остановились, будто желая покинуть девять миров гор и морей и устремиться туда, откуда исходило дыхание Лотосового Небожителя.

Эта сцена потрясла весь мир гор и морей, а в центре мира ветров, у главного храма, Мэн Хао был окутан бесконечным сиянием лазурного света. Он глубоко вдохнул.

— Те два плода нирваны, которые я ранее объединил, не принадлежали мне. Они были собственностью древнего патриарха, — произнёс он тихо, почти шёпотом. Его глаза вспыхнули, и он сделал шаг вперёд.

Вокруг бушевали ветры и гремел небесный гром, сотрясая землю и небо. Одним шагом Мэн Хао переместился от своего прежнего местоположения к главному храму. Подняв правую руку, он сокрушительным движением схватил вниз, целясь в центральный храм. Ему было нужно то, что находилось внутри — единственное и неповторимое: высший и непревзойдённый путь.

Грохот разнёсся по округе, и храм содрогнулся. Удар Мэн Хао, наполненный силой Лотосового Небожителя, не смог потрясти храм до основания, но на его поверхности появилась трещина, сопровождаемая скрежетом.

Мэн Хао нахмурился — результат его не удовлетворил. Однако вдали император резко изменился в лице. Он не видел мира, но именно этот лазурный свет, окутывающий Мэн Хао, и священный центральный храм в его мире привлекли его внимание.

— Он… смог вызвать трещину на центральном храме… Такое мастерство… Такая сила… Он уже на вершине древнего мира, ему осталось сделать всего полшага до истинного пути! — пронеслось в его уме.

В это время Дао Тянь зарычал, его сердце было охвачено тревогой. Он заимствовал больше удачи и силы постижения, и его мощь снова взорвалась.

Две тысячи девятьсот путей!

Три тысячи путей!

Он внезапно достиг трёх тысяч путей. Подняв голову к небу, он издал долгий клич, и в его глазах засверкали необычные искры. Путь впереди никогда не был так ясен, как сейчас. Его мощь взметнулась, и всё тело заскрипело, его сила взорвалась в этот миг, непрерывно усиливалась и возвышалась. В одно мгновение он стал намного сильнее, чем прежде.

Это было осознание духа, нахождение собственного пути и изменение своей практики, чтобы идти по правильной дороге и достичь взрывного роста силы.

Его мощь затмила небо, и тело, дрогнув, превратилось в длинную радугу, устремившуюся прямо к центральному храму.

— Мэн Хао, этот высший путь принадлежит мне, Дао Тяню! — крикнул он.

С невероятной скоростью Дао Тянь приблизился к Мэн Хао. Подняв правую руку, он взмахнул ею, и перед ним появился огромный отпечаток ладони, способный, казалось, поддерживать небо. С грохотом он направился к Мэн Хао.

— Убирайся! — спокойно произнёс Мэн Хао, резко взмахнув правой рукой. Вспышка лазурного света ослепила, и казалось, что весь свет мира превратился в этот лазурный блеск.

Дао Тянь широко раскрыл глаза, не веря в происходящее. С грохотом из его рта брызнула кровь, и он отлетел назад, как оборванный воздушный змей.

— Ты… ты… — ужаснулся Дао Тянь, обнаружив, что Мэн Хао стал ещё сильнее, чем прежде. Несмотря на то, что он сам стал намного могущественнее, перед Мэн Хао он чувствовал себя ещё более беспомощным.

В тот самый миг, когда Дао Тянь отступил, Линь Цун внезапно взревел, обращаясь к лазурному небу, и вокруг него завыл шторм. Он внезапно постиг три тысячи великих путей, глаза его засверкали необычным блеском, мощь взметнулась, сила прорвалась наружу, и тело, дрогнув, ринулось к Мэн Хао.

— Мэн Хао! — низким рыком приближаясь, он поднял правую руку, и тут же раздался леденящий душу вой бестелесных духов, заполнивший всё вокруг мрачной энергией смерти. Серый туман сгустился, образуя огромное копьё, которое с оглушительным грохотом устремилось к Мэн Хао.

Но в тот миг, когда серое копьё приблизилось, Мэн Хао указал правой рукой, и небесный гром прогремел, ослепительный голубой свет вспыхнул, и копьё с треском разлетелось на куски, рассыпавшись в прах. Линь Цун выплюнул кровь, тело его резко отлетело назад, а на лице застыли ужас и неверие.

Мэн Хао даже не взглянул на Дао Тянь и Линь Цуна. Подняв левую руку, он вновь ударил в направлении центрального храма, и от этого удара храм содрогнулся, трещины разбежались по его стенам, а земля вокруг начала обрушиваться. Он намеревался разрушить храм собственными силами и силой отнять ту единственную, высшую и неповторимую истину, что таилась внутри!

— Нельзя позволить ему завладеть этой высшей истиной! У каждого из нас есть шанс, Линь Цун, действуй вместе со мной! — в глазах Дао Тянь вспыхнул холодный блеск. Мэн Хао уже обрёл сердце последовательности, и если он ещё и завладеет этой высшей истиной, единственным источником мира, то, по мнению Дао Тянь, в мире Шань Хай Мэн Хао станет безусловно сильнейшим среди всех последователей.

И этот сильнейший, возможно, станет сильнейшим среди всех последователей, когда-либо достигавших уровня бессмертного!

Дао Тянь взревел, тело его внезапно метнулось вперёд, и, взмахнув рукой, он призвал высший закон. Свиток, что он держал, внезапно развернулся, и фигуры, вырезанные на нём, словно ожили, готовые поднять головы.

Линь Цун, в глазах которого промелькнула убийственная решимость, уже давно не мог мириться с Мэн Хао. Мэн Хао разрушил его душевное равновесие, оставив в душе неизгладимый след поражения. Если бы не постижение трёх тысяч великих путей и не ясность будущего пути, возможно, он не набрался бы смелости действовать. Но сейчас, стиснув зубы, он с яростным криком бросился вперёд, и высший закон также предстал перед ним.

Почти в тот же миг, когда они оба ринулись в бой, Хан Цин Лэй с громким кличем взметнулся ввысь. Он был четвёртым, кто постиг три тысячи истоков, и теперь его мощь взметнулась, сила возросла. В этом взрыве энергии он яростно уставился на Мэн Хао, лицо его исказилось, и тело, дрогнув, устремилось к Мэн Хао. Взмахнув рукой, он призвал бесконечные белые кости и гремящие голубые молнии, которые обрушились на противника.

— Мэн Хао, я снова сразиться с тобой! — крикнул он.

Три великих последователя одновременно напали на Мэн Хао!

Каждый из этих трёх последователей был подобен ослепительному солнцу, и каждый из них, выйдя за пределы, мог потрясти всех практикующих. Их мощь давно превзошла их собственные границы, и даже в древних пределах, даже на поздних этапах, они заставляли трепетать сердца.

Но Мэн Хао… Сейчас его сила была сопоставима с вершиной древних пределов, до уровня подготовки к Дао оставался всего один шаг. Стоило ему слиться с ещё одним плодом нирваны, и он стал бы великим, способным сразиться с теми, кто готов к Дао.

Даже если бы он слился с четвёртым плодом Нирваны, его сила прорвалась бы, перейдя из бессмертного состояния в древнее. В тот момент, даже находясь на уровне древнего, он не был бы бессилен перед лицом Дао. Каждый, кто достиг уровня Дао в мире Шаньхай, был патриархом или основателем рода или секты.

Можно сказать, что в этот момент Мэн Хао достиг такого уровня силы, который потряс всех, и его уже нельзя было недооценивать ни на йоту. Лицом к трём великим последователям, тело Мэн Хао озарилось синим светом. Его выражение лица оставалось спокойным, но от него исходила естественная власть. Стоя там, он казался бессмертным, слившимся с небом и землёй.

— Я когда-то был непреодолимой горой для всех гениев Девятого Шаньхай, но сегодня… Я стану непоколебимой вершиной для всех последователей этого поколения в мире Шаньхай! — произнёс Мэн Хао спокойно, и его тело мелькнуло, устремившись к троим из Дао Тянь.

В тот миг, когда они сблизились, Мэн Хао указал пальцем на Хан Цинлэй. Тот закричал в агонии, его высший закон разрушился, кровь брызнула, и он отлетел назад.

Мэн Хао ударил ладонью перед Лином Цуном. Один удар — и небеса померкли, Лазурное Небо изменило цвет. Его ладонь заменила собой мир Линя Цуна, разрушив его высший закон без малейшего сопротивления. Кровь брызнула, и он с жутким криком отлетел прочь.

Всё произошло в мгновение ока. Мэн Хао повернулся и с размаху нанёс удар кулаком в сторону Дао Тянь!

От этого удара небо и земля содрогнулись. Дао Тянь развернул свиток, и из него хлынула неистовая энергия смерти, но прежде чем изображение полностью проявилось, глаза Мэн Хао вспыхнули. Он посмотрел на Дао Тянь и тихо произнёс:

— Отступи!

Отступить должен был не свиток, а сам Дао Тянь!

—

Сегодня не получится продолжить… Отдохну один день, завтра продолжим.