Глава 1. Магический порядок

**»Крррааа…»** Этот звук — то ли скрип, то ли треск — пронизывал насквозь, словно впитывался в тело и проникал в самую душу. Он заставлял содрогаться даже в эту леденящую снежную ночь. Холодный северный ветер выл, проносясь по земле, подхватывая снежинки и кружа их в танце. Небо казалось разбитым на тысячи осколков, а земля, покрытая слоем снега, выглядела безжизненной и пустынной, будто серебристый саван накрыл всё вокруг.

Это было не глубокой ночью, а всего лишь в сумерках, но небо было таким тёмным, будто ночь уже наступила. Тяжесть этого мрака давила на грудь, не давая вздохнуть полной грудью. На серебристой земле вырисовывался огромный силуэт — мощный, как зверь, город. В центре города возвышался семиугольный алтарь, чёрный, как смоль, устремлённый в небеса. Он стоял непоколебимо среди бури и метели, а ветер, проносящийся сквозь него, издавал тот самый скрежещущий звук, который разносился далеко вокруг, неся в себе первобытную грубость и особую мелодию.

— *»Есть ли ещё надежда… есть ли она…»* — хриплый шёпот раздался с алтаря, смешиваясь с ветром, пока не стало невозможно отличить одно от другого.

— *»Если надежда есть, то где она?! Если её нет, почему ты позволил мне увидеть её?!»* — голос вдруг сорвался в истерику, эхом разносился по небесам, будто разрывая их на части.

У подножия алтаря стояли бесчисленные фигуры в плащах из соломы. Их было не меньше нескольких сотен тысяч — мужчины и женщины, окружавшие алтарь плотным кольцом. Они были неподвижны, но в их глазах горело безумие, готовое вспыхнуть по одному слову с алтаря.

Снег шёл всё сильнее.

— *»Если ты позволил мне увидеть, значит, надежда есть! Но где… где она?!»* — голос с алтаря, полный горечи и печали, застыл в воздухе, не желая утихать.

— *»Сегодня жёлтое возвращается к истокам, три мира открываются для освоения, снежный ветер приходит, и мы создаём новую эпоху! Я снова рассчитаю небеса!»* — голос внезапно усилился. Неизвестно, каким образом, но небо вдруг изменило цвет, снежинки замерли в воздухе, а затем, со всех сторон, с рёвом устремились в одну точку, заставляя землю содрогаться.

Снег больше не падал с неба. Все снежинки слились в огромного снежного дракона. Как только он сформировался, дракон взревел, пронзительный крик разорвал воздух, заставляя сердца всех, кто его слышал, сжиматься от боли, будто их разрывали на части.

Кровь хлынула из тела дракона, быстро заливая его, превращая снежного дракона в кровавого. Он рвал и метал, с диким рёвом устремляясь в небо, как падающая звезда, пробивающая небесный свод, будто пытаясь пробить в нём дыру и открыть путь к надежде.

С невероятной скоростью, миг — и уже безграничность. В грохоте и вихре, словно дракон врезался в некую невидимую преграду, сотрясая небо и землю. Гул разнёсся во все стороны, а кровавый дракон вновь издавал леденящий душу вопль, его тело разрушалось на глазах, слоями рассыпаясь в прах.

В тот момент, когда он вот-вот должен был окончательно распасться, сотни тысяч молчаливых людей у подножия жертвенного алтаря внезапно принялись складывать руки в священном жесте, прикусывая кончики языков до крови. Струи алой крови, словно влекомые неведомой силой, устремились ввысь, образуя кровавое море, взмывшее к небесам. Кровь слилась с распадающимся драконом, замедлив его гибель, и он устремился ещё выше.

Все взгляды были прикованы к дракону, парящему всё выше и выше, но внезапно его тело содрогнулось, и раздался пронзительный рёв, разнёсшийся на десятки тысяч ли. Неудержимое разрушение охватило его, и он превратился в бесчисленные кроваво-красные снежинки, медленно опускающиеся на землю. Вдали земля и небо окрасились в багровые тона, словно превратившись в алое царство мёртвых.

И в тот миг, когда дракон окончательно разрушился, из его пасти раздался голос, столь непохожий на предыдущие вопли:

— **Шан…**

— **Шан…**

На вершине жертвенного алтаря, в самом центре, сидел скрестив ноги старец в пурпурных одеждах. Его лицо было покрыто морщинами и тёмными пятнами, а глаза, хоть и открыты, оставались безжизненными — он был слеп. Перед ним лежал целый позвоночник, испускающий леденящее белое сияние. В правой руке старец держал каменную пластину, застывшую над тринадцатым позвонком.

Его пустые глаза долго и молча взирали в небо. Наконец, он тяжело вздохнул:

— Скажите царю Юй… я сделал всё, что мог…

С этими словами его рука с каменной пластиной вновь заскользила по таинственному позвоночнику, издавая скрежещущие звуки, разносившиеся вдаль. Его фигура казалась одинокой и увядшей, сливаясь с этими звуками в печальную мелодию упадка и одиночества.

— Я, варварский князь Великой династии Юй, вижу то, чего не видят вы…

— Вы… не видите…

— Надежда…