Глава 79. Священное дерево Циньлина: Обезьяны

Огромный вожак обезьян уставился на меня, постоянно оскаливая пасть, обнажая свои белые, острые клыки, и издавая угрожающие звуки, словно предупреждая нас. Мы с Лаояном схватили по горящей головёшке и начали яростно размахивать ими, отгоняя нападающих обезьян. Некоторые из них, которые были медленнее, получили ожоги на задней части тела, когда я припечатал их огнём, заставляя их с визгом убегать прочь.

Однако несколько особо ловких обезьян тихонько подбирались к нашему багажу. Когда я заметил их намерения, было уже поздно: несколько мешков с водой, которые Лаоян ещё не успел убрать в рюкзак, были схвачены маленькой обезьяной. Я сразу понял, что это плохо, и бросился их отбирать. Но как только я отвернулся, сзади меня выскочила ещё одна обезьяна, намереваясь украсть мой багаж.

К счастью, мой рюкзак был очень тяжёлым, и она несколько раз попыталась его сдвинуть, но, не сумев легко утащить, отказалась от этой затеи. Вместо этого она сунула лапу в мой рюкзак, пытаясь вытащить оттуда мелкие вещи.

Я был потрясён: эти обезьяны действовали чрезвычайно слаженно. Такой организованной атаки на людей они явно не впервые устраивали. Более того, их цель была очевидна – ограбить нас. Это было почти как у людей. Я всегда считал, что у обезьян, несмотря на всю их сообразительность, должны быть какие-то пределы, но теперь, судя по их «профессионализму» в грабеже, мы, люди, возможно, и не сравнимся с ними в этом деле.

Отвлёкшись на секунду, я увидел, что одна из обезьян уже вытащила из моего рюкзака коробку. Я сразу понял, что это пакет со сжатыми сухарями. Не обращая внимания на ту, что преследовал, я бросился обратно, отшвырнув обезьяну ударом ноги, подобрал коробку и сунул её обратно в рюкзак.

В этот момент перед глазами мелькнула жёлтая вспышка – вожак обезьян уже прыгнул, направляя свои когти мне в лицо. Я видел, как обезьяны ловят кроликов: их когти невероятно острые, и если меня заденут, лицо будет изуродовано.

В отчаянье, не успев уклониться, я поднял горящую головёшку, чтобы защититься. Обезьяна оставила на моей руке длинную кровоточащую царапину, от боли я скривил лицо, и головёшка выпала из рук.

Вожак тут же снова бросился на меня. Не успев подобрать головёшку, я инстинктивно пнул его ногой. Неожиданно он схватил меня за ногу и больно укусил.

От боли я чуть не сошёл с ума и со всей силы хлопнул его ладонью. Он быстро отреагировал, перекувырнулся и отскочил, но я оказался быстрее – схватил его за хвост.

Хвост для обезьяны – это жизненно важная часть тела. Если во время драки его схватить, это почти приговор. Обезьяна запаниковала, издала пронзительный крик и, не раздумывая, бросилась на меня, пытаясь атаковать в лицо.

Убийственный инстинкт уже заполнил мою душу. Я резко отклонился, уклоняясь от последнего удара, схватил обезьяну за хвост и изо всех сил шмякнул её о землю. По моим прикидкам, эта обезьяна весила не меньше сорока килограммов. Удар, хоть и не смертельный, должен был оглушить её, но зверь оказался невероятно крепким. Несмотря на всю мою ярость, он даже не дрогнул, а лишь взревел и попытался снова броситься на меня. Я растерялся, но быстро собрал силы и с размаху швырнул его о дерево. От такого броска мои руки дрогнули, а обезьяна отлетела на несколько метров, но тут же вскочила и, взобравшись на ближайшее дерево, продолжала угрожающе орать.

Лаоян всё ещё преследовал тех обезьян, что похитили наши вещи. Но, увидев, как их вожак получил отпор, те не рискнули вступать в открытый бой. Вместо этого они разбежались, но не далеко — продолжали прыгать вокруг, бросая в него камни и насмехаясь. Лаоян гонялся то за одной, то за другой, но ни одна не попадалась ему в руки. Вскоре он уже задыхался от бессилия и ярости.

Я наблюдал за этой сценой и понял: дело плохо. Эти дикие обезьяны были огромными, проворными и, что хуже всего, совершенно не боялись людей. Мне и так с трудом удалось справиться с вожаком, а если бы на меня напали сразу двое, я вряд ли бы ушёл отсюда целым. К тому же у этих тварей отличная память. Если мы не разберёмся с ними раз и навсегда, они ещё не раз напомнят о себе.

Лаоян, наконец, выдохся и, тяжело дыша, вернулся ко мне:

— Не… не получается! Они слишком быстрые! Давай уйдём, эти вещи пусть останутся в качестве подношения лесному богу.

Я понял, что он прав. В глухом лесу с обезьянами за вещи спорить — дело проигрышное. К тому же, если затянуть, можно нарваться на ещё большие неприятности. Да и потерянное не было критически важным — например, светящиеся палки можно заменить факелами.

Я кивнул и сказал:

— Ты прав. Здесь кто знает, как далеко до конца. Стемнеет — дорогу и вовсе не найдём. Только смотри, приятель, в следующий раз береги вещи получше, а то эти обездьянят нас ещё не раз.

Лаоян при одной мысли о случившемся снова закипал от злобы. Он махнул рукой:

— Ладно, не напоминай! Теперь у нас с ними кровная вражда. Если бы не срочные дела, я бы с них шкуру спятал!

Мы крепко затянули рюкзаки, громко крича, отгоняя обезьян, продолжили путь по узкой тропе. Обезьяны, увидев, что мы уходим, подумали, что мы убегаем, и, перепрыгивая с одной скалы на другую, ринулись за нами. При этом они издавали насмешливые звуки. Старик Ян обернулся и закричал: «Чтоб вас всех разорвало, уроды! Не радуйтесь, если мне ещё раз попасть сюда, я всех вас поймаю и съем!» Услышав его крики, обезьяны стали преследовать нас ещё активнее, особенно их вожак, который принял победоносную позу и держался совсем близко, готовясь воспользоваться моментом и снова напасть. Старик Ян, видя это, разозлился, поднял с земли камень и швырнул его в морду обезьяньего вожака. Удар пришёлся сильно, чуть не сбросив того со скалы.

Но неожиданно обезьяны разъярились ещё больше, начали поднимать с земли камни и комья земли и швырять в нас. Вскоре несколько камней и комков попали мне в голову, и мне пришлось, прикрывая голову руками, бежать что есть сил. В душе я только вздыхал: сегодня позор был полным, хорошо, что никто не видел, иначе пришлось бы разбить голову, чтобы хоть как-то спасти своё достоинство.

Мы мчались без остановки, пока не пробежали расстояние, на которое обычно уходит половина выкуренной трубки. Остановившись, я увидел, что мы полностью вошли в ущелье. Небо над головой, которое раньше казалось «одной ниточкой», теперь превратилось в «одну полоску», так как расстояние между скалами сузилось ещё больше. Вершины скал нависали так, что казалось, вот-вот обрушатся, и это зрелище заставляло холодеть спину. Мне не терпелось поскорее выбраться отсюда.

Чем дальше мы шли, тем сильнее становилось это ощущение. Если бы я не знал заранее, то непременно подумал бы, что в конце ущелья две горы сходятся вместе.

Я вспомнил слова старого проводника и спросил Старого Яна: «Кстати, старик тогда говорил тебе, что такое эти ‘тени воинов’ в ущелье? Когда появилась эта легенда?»

Старик Ян ответил: «Тени воинов — это же воины из загробного мира. Ты что, думаешь, такие старики могут сказать что-то конструктивное? Они сами слышали это от предыдущего поколения, и так из поколения в поколение передаётся. У каждой местности своя версия этой легенды, а когда она появилась — уже и не узнать.»

Я спросил: «А он не говорил, когда было последнее упоминание об этом, ближе к нашим дням?»

Старик Ян засмеялся: «Я не спрашивал столько подробностей. Старик У, неужто ты напуган его историями? Не волнуйся, сколько ни говорили все эти люди, но ни один не видел этих ‘теней воинов’ своими глазами. Думаю, это просто вымысел, который передаётся из уст в уста.»

Я не согласился с ним в душе и сказал: «Не говори так. В этих глубоких горах может произойти что угодно. Вдруг нам не повезёт, и мы столкнёмся с ними. Будь начеку, если что-то пойдёт не так, не думая ни о чём, беги обратно.»

Легенд о «тёмных воинах» я слышал немало, как и множество скучных предположений от людей, которым нечем заняться. Одна из самых известных связана с ущельем Цзиньмацао в провинции Юньнань. Говорят, что его вырыли по приказу южного варварского царя Мэн Хуо. Это место существует до сих пор, и каждый раз, когда начинается сезон гроз, оттуда доносятся звуки столкновения оружия, как будто разворачивается кровавая битва.

Старик Ян также рассказывал о других странностях. С конца 70-х годов прошлого века по этой дороге почти никто не ходит, но ни один сорняк здесь не растёт, словно каждый день по ней проходят сотни лошадей. Несколько лет назад кто-то хотел устроить здесь туристическую достопримечательность, но как только начинались строительные работы, сразу начинался проливной дождь. Это повторялось каждый раз, и у руководителей просто не оставалось выбора — пришлось всё бросить.

Мы продолжали углубляться в ущелье, и постепенно наше восприятие начало притупляться. Неизвестно, насколько длинным было это горное ущелье, но чем дальше мы продвигались, тем темнее становилось. Температура тоже начала падать, и атмосфера стала зловещей, пронизанной явственным ощущением надвигающейся беды. В какой-то момент мы заметили, что обезьяны, следовавшие за нами, исчезли. Внезапно в ущелье воцарилась жуткая тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и какими-то странными, необъяснимыми звуками. Эта обстановка вызывала у нас сильный дискомфорт.

Чтобы отвлечься, мы с стариком Яном придумали заниматься разгадыванием загадок. Это помогало не сосредотачиваться на жуткой атмосфере ущелья. Несмотря на это, моё внутреннее беспокойство не утихало, а с каждым шагом вперед становилось всё сильнее. Мне даже начало казаться, что узкая полоска неба над нашими головами вот-вот исчезнет, и мы навсегда останемся запертыми в этой бездонной темноте гор.

Я продолжал брести, погрузившись в свои тревожные мысли, и не заметил, как вдруг старик Ян, шедший впереди, резко остановился. Я не успел среагировать и врезался ему в спину. Удар получился сильным, и я разозлился:

— Что за чертовщина?! Вдруг остановился, даже не предупредил!

Он обернулся, и я увидел, что его лицо стало смертельно бледным. Губы дрожали, но он не мог выдавить ни слова. Вид у него был такой, будто он увидел что-то ужасное. Я сразу понял, что дело серьёзное — старик Ян не из тех, кто легко пугается.

Я хлопнул его по спине, помогая прийти в себя. Наконец, он схватил меня за руку и, заикаясь, прошептал:

— Старик У… впереди… кажется, рука…

От таких слов я на мгновение замер, готовясь увидеть парящую в воздухе призрачную руку. Однако, когда я выглянул вперёд, сначала ничего не заметил. Я уже было подумал, что он снова разыгрывает меня, но вдруг увидел эту самую «руку». От увиденного у меня мурашки побежали по коже, в голове загудело, и я чуть не прикусил себе язык от испуга.

Перед нами расселина в скале оказалась перегорожена чем-то невероятным — путь преграждала огромная человеческая рука, лежащая поперёк так, что оставалось лишь одно: преодолевать препятствие, взбираясь по её пальцам. Зрелище было настолько фантасмагоричным, что верить глазам своим не хотелось.