Глава 44. Гневное море, скрывающее пески. Большой фарфоровый кувшин

Трупный воск обычно образуется на телах, погружённых в воду или захороненных в сыром, влажном грунте. Это вещество представляет собой затвердевшую смесь жиров и минералов из организма. Я проследил за следами и увидел, что они ведут в угол комнаты, за большой фарфоровый кувшин с синей росписью облаков и драконов. Моё сердце неприятно ёкнуло.

Говорят, что с самим Яньваном можно договориться, но с его мелкими слугами — бесами — справиться куда сложнее. Неужели здесь скрывается незрелый «цзунцзы»? Я обернулся к Толстяку и сказал:

— Видишь, следы ведут только в одну сторону, а обратно нет. Может быть…

Не успел я договорить, как Толстяк махнул рукой, приказывая мне замолчать. Я обернулся и увидел, как большой фарфоровый кувшин внезапно сам по себе качнулся.

Толстяк прошептал:

— Там что-то есть. Оно прячется за кувшином.

Чжан Лысый, уже наполовину снявший снаряжение, не стал доделывать начатое, схватил баллон с кислородом и подошёл ближе. Он спросил Толстяка:

— Что там?

Толстяк, не скрывая раздражения, бросил:

— Цзунцзы!

Чжан Лысый удивился:

— Цзунцзы? Те, что из ресторана «Цзясин Уфанчжай»?

Толстяк только покачал головой, не желая продолжать разговор. Я спросил Толстяка:

— Ты уверен? Я никогда не видел таких маленьких цзунцзы.

Толстяк ответил:

— Я тоже не уверен. Но что бы это ни было, нам всё равно нужно проверить. Иначе это может обернуться бедой, да и на душе неспокойно будет.

С этими словами он поднял фонарь и двинулся вперёд, махнув мне рукой, чтобы я следовал за ним. Я внутренне содрогнулся: «Нет, я не пойду!» — и покачал головой.

Толстяк вздохнул и позвал Чжана Лысого. Тот, впервые оказавшись в такой ситуации, был полон азарта и, подражая Толстяку, сразу же направился вперёд. Они двинулись к большому фарфоровому кувшину с двух сторон.

Хотя мне было страшно, я не мог показать свою трусость перед женщиной, поэтому, притворяясь храбрым, последовал за Чжаном Лысым, осторожно выглядывая из-за его спины.

Мы двигались медленно, опасаясь, что что-то внезапно выскочит. Толстяк сначала посветил фонарём, но кувшин был слишком большим, и ничего не было видно. Тогда он несколько раз ткнул его дулом оружия. Его движения напомнили мне, как я в детстве ловил хорьков, и я невольно улыбнулся. После нескольких тычков, не услышав никакого ответа, он осмелился подойти ближе. Заглянув за кувшин, Толстяк выругался:

— Чёрт побери, здесь только пустой деревянный ящик. Напугал меня понапрасну.

Мы тоже подошли ближе. Я увидел небольшой гроб, размером с футляр для скрипки, украшенный резными фигурами двух фениксов и младенца. Крышка гроба была открыта и отложена в сторону, а белая внутренняя отделка сохранилась хорошо. Однако тела внутри не было. Неудивительно, что Толстяк принял гроб за ящик. Я сказал:

— Это не ящик, это детский гроб.

Толстяк сначала не поверил, но затем сообразил:

— Ты хочешь сказать, что это гроб того маленького цзунцзы?

Я кивнул и ещё раз внимательно осмотрел гроб. На нём были несколько пробоин, а из одной тянулась чёрная полоса до самого пола, словно когда-то оттуда вытекла какая-то жидкость. Эта картина напомнила мне записи деда — он упоминал нечто подобное.

Толстяк тщательно осветил гроб фонариком со всех сторон, разочарованно вздохнул и сказал:

— Глядя на размеры этого гроба, можно предположить, что на ребёнке было немало ценностей. Жаль только, что тело исчезло — иначе, надавив на него, можно было бы выдавить пару жемчужин.

Я кивнул. Действительно, у детей, умерших рано или похороненных в качестве жертвоприношения, обычно много вещей в гробу, и большая часть из них — на них самих. Особенно в животах у жертвенных детей часто находят жемчуг для бальзамирования — вещи огромной ценности.

Мы с остальными осмотрели всё вокруг, пытаясь понять, куда могло исчезнуть тело, но не нашли ни малейшего следа. Видимо, его вынесли вместе с другими вещами могильные воры.

Толстяк не хотел сдаваться и собирался снова обыскать гроб, но я остановил его:

— Этот гроб не такой, как остальные. Он явно не просто для покойника. Лучше не трогать.

Толстяк усмехнулся:

— Тела же нет, чего бояться? Неужели ты думаешь, гроб вскочит и укусит меня?

Женщина вмешалась:

— Мы пришли сюда не за тем, чтобы грабить могилы. Давайте быстрее перейдём в главную гробницу, не будем терять время. Чем быстрее, тем лучше.

Толстяк понял, что не прав, но делать нечего. Мы вернулись и стали готовить снаряжение для подводного плавания. Толстяк надел рюкзак, внезапно посмотрел на меня, открыл рот, будто хотел что-то сказать, но смутился. Я вздохнул и раздражённо спросил:

— Ну что там ещё? Говори уже, в чём дело!

Толстяк проговорил:

— А вы не думаете, что этот маленький «цзунцзы» мог залезть в большой керамический кувшин рядом?

Я посмотрел на кувшин — мысль показалась мне вполне возможной.

Толстяк покраснел и добавил:

— Я только что слышал звук из кувшина, будто он исходил оттуда. Но цзунцзы — не мышь, как он мог туда забраться? Думал, мне показалось. Просто подумал вслух, ничего больше.

Я понял, что он всё ещё думает о сокровищах на теле, и хотел съязвить, но в этот момент кувшин внезапно с громким стуком упал на бок. Я замер: неужели он угадал?

Все четверо застыли, напряжённо наблюдая за кувшином. Тот сначала покрутился на месте, а затем с глухим рокотом покатился в нашу сторону.