**Глава 43. Гнев морских глубин: песчаные тайны**

В подводной древней гробнице обнаружили пряди волос, которые ещё и шевелились. Обычный человек сразу подумал бы о привидениях, но, к счастью, между нами и ними лежала каменная плита — даже если там что-то было, оно не смогло бы прорваться. Толстяк, не сумев поймать ту прядь, словно не смирившись с этим, направил свет в щель, пытаясь разглядеть, что скрывается за ней. У меня не хватило бы смелости на такое — разве мало в фильмах ужасов историй, связанных с волосами? Я предпочёл держаться подальше от плиты и наблюдать за реакцией Толстяка.

Он приблизился, вгляделся, будто действительно что-то увидел. Задумчиво прищурившись, Толстяк снова приник к щели. На этот раз его реакция была бурной: он резко отпрянул, будто спасаясь бегством, и, отплыв на несколько метров, начал яростно махать нам руками. Сначала я подумал, что он хочет ударить меня, но тут же сообразил: черт возьми, это же сигнал бежать!

Но ведь ничего особенного не произошло? Рефлекторно обернувшись, я увидел, как преграждающая нам путь каменная плита начала медленно подниматься. Из растущей щели стала просачиваться чёрная, как тушь, масса. Я отплыл на несколько шагов, подумав, что это ядовитая жидкость, но, присмотревшись, застыл от ужаса — чёрная масса оказалась человеческими волосами!

Толстяк, видя нашу медлительность, поплыл обратно и потянул нас за собой. Мы наконец очнулись и бросились бежать. Под водой от паники силы уходили ещё быстрее, и плыть становилось всё труднее. В суматохе я не мог контролировать движения, поэтому решил последовать примеру Толстяка — отталкиваться ногами от стен, как бы неэлегантно это ни выглядело. Зато скорость была молниеносной, а ощущение твёрдой опоры под ногами придавало уверенности.

Оттолкнувшись раз двадцать, мы добежали до поворота. Толстяк резко остановил нас и спрятал за углом, жестом велев сначала разобраться в ситуации.

Задыхаясь, мы торопливо оглянулись. Боже мой! Весь коридор за нашими спинами был заполнен волосами — чёрными, клокочущими комками. От одного их вида горло сдавило спазмом. Сколько же лет должно пройти, чтобы они отросли до такой длины?! Толстяк выругался, схватил гарпунное ружьё и выстрелил в самый центр чёрной массы. Видимо, он рассчитывал, что гарпун пронзит её насквозь, но, увидев, как снаряд пролетел шесть-семь метров, внезапно замедлился и был поглощён волосами, побледнел.

Тем не менее выстрел возымел действие: волосы, словно живые, сжались, заклубились, и это движение больше напоминало попытку чего-то вырваться наружу. Мы насторожились. Толстяк перезарядил ружьё, собираясь подойти поближе и выстрелить ещё раз. В этот момент волосы резко сжались, а затем расправились с новой силой. И тут из самой глубины волос выплюнуло мертвеца.

Тот человек был одет в такой же гидрокостюм, как и мы, и, возможно, был одним из тех троих. Я лишь мельком взглянул на него и увидел, что из его носа и рта торчат волосы, даже в глазных яблоках пробивались пряди — явный признак удушья. Тело уже успело раздуться от воды, выглядело это ужасающе. У меня по коже побежали мурашки — эти волосы казались чем-то зловещим. Нужно было поскорее уходить. Я потянул Толстяка за рукав, но, подняв голову, не увидел его. Сердце замерло от испуга. Обернувшись, я заметил, что он уже далеко впереди и яростно машет нам руками, подзывая.

Внутри всё кипело от злости: «Ну конечно, сначала сам спасся, а теперь предупреждает нас!» Я поспешно подозвал Лысого и Анин, чтобы они поспешили за мной. Толстяк всё ещё ворчал на нашу медлительность, и я, не раздумывая, пнул его сзади. От боли он взвыл, но не сдался — хотел броситься на меня. Анин быстро встала между нами, указала назад. Я понял: сейчас не время для разборок, счеты можно свести и позже.

В этот момент датчик кислорода на руке задрожал. Бросив взгляд, я понял: за полчаса, что мы провели здесь, мы израсходовали кислорода в несколько раз больше обычного — дыхание было слишком учащённым. Оставалось совсем немного времени. Ситуация была критической: если мы не продвинемся дальше, придётся возвращаться, иначе кислорода не хватит. Но возвращаться, так и не найдя ушную камеру, о которой говорил дядя, было невыносимо.

Вдруг Лысый, до этого плывший сзади, резко ухватился за наши ремни, протиснувшись вперёд, и схватил Толстяка, заставив его остановиться. Его глаза горели нетерпением. «Неужели он нашёл что-то важное?» — подумал я. Лысый лучше меня разбирался в устройстве древних гробниц.

Он жестом позвал нас за собой. Толстяк от нетерпения подпрыгивал на месте, но после его недавней трусости никто не обращал на него внимания. Ему ничего не оставалось, кроме как злобно пыхтеть, плетясь за нами.

Лысый резко поплыл назад на несколько метров и указал на часть стены гробницы, которая слегка провалилась внутрь. Оказалось, что Толстяк, когда отталкивался ногами, случайно нажал на скрытый механизм.

Меня охватила радость. Сравнив это место с другими частями коридора, я понял: это, скорее всего, и есть тот механизм, о котором говорил дядя. Но как только он сработает, вода хлынет внутрь. Дядя тогда был в шлеме и остался невредим, а у нас на головах лишь маски. Если нас захлестнёт поток, не миновать серьёзных травм.

Я оглянулся: волосы трупа всё ещё не приближались. Хотелось предупредить всех, но Лысый, не раздумывая, резко нажал на механизм. Не успев среагировать, я увидел, как вокруг нас забурлили пузыри.

Сразу понял, что попал в передрягу — и не ожидал, что этот лысый парень может натворить столько бед, превосходя даже того толстяка. Не успел я выругаться, как почувствовал мощный толчок, ударивший меня в спину и с силой швырнувший в дыру в стене. Вода закручивалась воронкой, и я мгновенно понял, о чём говорил мой дядька: внутренности будто выворачивало наизнанку. Меня бросало и вертело, как бельё в стиральной машине, и через несколько секунд всё поплыло перед глазами.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я пришёл в себя, ощущая, что всё тело разламывается на части. Особенно болела шея — чуть не сломалась, но, к счастью, дыхательная трубка всё ещё была во рту. Оглядевшись, я увидел лишь непроглядную тьму. Толстяк и остальные были где-то ниже меня, и, судя по всему, тоже ещё не отошли от обморока. Особенно толстяк — он всё ещё кружился, будто танцует балет.

Я осмотрел стены колодца: они были отделаны первоклассным белым нефритом. Если здесь использовали такой материал, значит, мы уже внутри гробницы, скорее всего, в том самом «ушном помещении» с источником, о котором говорил дядька. Оттолкнувшись ногами, я поплыл вверх и вдруг почувствовал тепло — голова вынырнула из воды.

Вокруг была кромешная тьма. Фонарь давал слишком узкий луч, освещая лишь маленькую точку. Я выключил его и включил фонарик, чтобы внимательно осмотреть гробницу. Помещение было прямоугольным, с чёткими углами. На потолке, украшенном в виде купола, было изображение пятидесяти звёзд, но других украшений почти не было — всё выглядело скромно и просто.

Здесь не было ни гроба, ни катафалка, так что это, вероятно, было одно из вспомогательных помещений. Я поискал выходы и обнаружил только один проход слева — каменную дверь, ведущую в коридор. Стены гробницы были замазаны дешёвой белой глиной, на которой когда-то были яркие фрески, но теперь они почти полностью стёрлись от сырости. Я не смог разобрать, изображали ли они запретные ритуалы или что-то ещё.

На полу лежали несколько десятков погребальных керамических изделий, среди которых выделялись несколько ценных больших фарфоровых ваз с синим узором облаков и драконов. Я также заметил на полу несколько следов — мокрые отпечатки ног на пыльной поверхности. Они выглядели свежими, и я предположил, что это дело рук моего дядьки.

Проверив качество воздуха, я помог остальным выбраться из воды. Когда Анин подтянулась, она сразу же обратила внимание на следы и спросила:

— Это следы гробокопателей?

Я нахмурился, не решаясь утверждать. Среди следов был один особенно бросающийся в глаза — отпечаток босой ноги, причём очень маленькой, как у ребёнка не старше трёх лет.

Я никогда не слышал, чтобы гробокопатели брали с собой детей. Я позвал толстяка, чтобы он взглянул — у него больше опыта, может, он знает, в чём дело.

Толстяк тоже выглядел озадаченным:

— Не важно, большой след или маленький, — сам по себе он уже ненормальный. Присмотрись повнимательнее.

После тщательного осмотра я заметил, что на следах остался желтоватый слой, похожий на воск. Соскоблив его ножом и понюхав, я невольно присвистнул от удивления: **»Это трупный воск…»**