Глава 236. Теперь ты не сможешь умереть, даже если захочешь

— Пока не увидишь гроб, не прольёшь и слезинки. Ты думаешь, если упрёшься и не скажешь, я просто отпущу тебя? Это говорит лишь о твоей наивности. Поверь, ты сам будешь умолять рассказать мне всё.

*Хруст… Хруст…*

Едва слова сорвались с губ Тан Саня, как он безжалостно сломал мастеру все четыре конечности. Боль была настолько невыносимой, что мастер завыл, не в силах сдержать крик.

— Тссс! — Тан Сань сделал знак молчания и с садистской улыбкой произнёс: — Не кричи. Это только начало. Самое интересное ещё впереди.

— Тан Сань, ты животное! Я же твой учитель! Как ты посмел?! — От боли голос мастера дрожал, каждый слог давался с трудом.

— Ха, учитель? — Тан Сань покачал головой, равнодушно ответив: — Дошло до такого, а ты всё ещё не понимаешь? Просто невероятная глупость.

— Ты… — Мастер задохнулся от ярости. Если бы руки его слушались, он бы непременно указал на Тан Саня пальцем.

Тан Сань проигнорировал его и повернулся к Тан Юэхуа:

— Тётя, у вас в Юэсюане есть подземелья или что-то в этом роде?

— Этот тип посмел так поступить с моей матерью, да ещё и проглотил то, что отец оставил мне. Если просто убить его, это будет слишком лёгкой смертью.

— Э-э… — Тан Юэхуа с горечью усмехнулась: — Юэсюань — место утончённой культуры, здесь нет таких мест.

— Понятно… — Тан Сань задумался и пробормотал: — Тогда отведём его в Хаотяньцзун. Когда освобожусь, медленно разберусь с ним.

Будучи учеником Танмэнь, Тан Сань владел бесчисленными методами истекания крови. Он планировал применить их все на мастере.

Тан Юэхуа внимательно посмотрела на Тан Саня. Её не удивила его жестокость. В конце концов, мастер съел его мать. Как бы Тан Сань ни поступил, для Тан Юэхуа это не было чрезмерным.

Её интересовал сам Тан Сань. Добиться уровня Духовного Святого в таком возрасте — его талант и сила были неоспоримы.

Возвращение в Хаотяньцзун сейчас было бы уместно. К тому же Тан Хао уже мёртв. Смерть человека подобна угасанию лампы. После смерти человека старейшины клана вряд ли будут цепляться за старые обиды.

Сейчас на континенте ситуация меняется с каждым мгновением. Даже такой могущественный клан, как Хаотяньцзун, не может открыто противостоять Империи Воинственных Душ. Нужно использовать любую доступную силу, чтобы сохранить себя.

— Тогда передадим его людям вниз. Если ты возвращаешься в Хаотяньцзун, у меня есть кое-какие дела, которые нужно поручить тебе, — Тан Юэхуа бросила взгляд на мастера и равнодушно произнесла.

— Хорошо, — кивнул Тан Сань, а затем резким ударом ноги сбил мастера с ног. В тот же момент он достал из хранилища душевного проводника небольшой нефритовый флакон, вынул оттуда пилюлю и вложил её в рот мастера.

Эта пилюля не была смертельной, но заставляла мастера испытывать нестерпимую боль, будто тысячи муравьёв терзали его сердце. Такое мучение не выдержал бы ни один человек. Вскоре даже смерть могла показаться ему невероятной роскошью.

После того как Тан Сан подсыпал мастеру яд, он снял с него хранилище душ и вложил в него свою духовную силу. Брови Тан Саня резко сдвинулись, и он тут же извлёк из хранилища кусок душевной кости. От этой кости исходило ощущение родственной крови, и, почувствовав его, взгляд Тан Саня стал ещё леденяще холоднее.

Развернувшись, он снова нанёс удар ногой.

— Аааа…

Этот удар пришёлся по самому уязвимому месту мастера, причём с полной силой. Мастер, уже потерявший сознание, мгновенно очнулся от невыносимой боли. Теперь он был окончательно и бесповоротно искалечен.

Тан Сань ледяным взглядом смотрел на мастера:

— Зачем ты так упорно шёл по пути самоубийства? Теперь ты даже умереть не сможешь, как хотел.

Мастер ничего не слышал из того, что говорил Тан Сань. Боль внизу живота была настолько пронзительной, что он не мог ощущать ничего, кроме этой адской муки. Его тело сжалось в комок, каждая мышца дрожала от нестерпимой боли. Сначала он ещё мог кричать, но, придя в себя, боль усилилась настолько, что даже крик стал невозможен.

Тан Юэхуа, стоящая позади, не могла больше этого выносить. Жестокость, невероятная жестокость. Как хозяйка Лусянь, она общалась только с аристократической молодёжью и обсуждала изысканные темы. Ничего подобного она никогда не видела.

Не в силах сдержаться, Тан Юэхуа крикнула:

— Люди! Ко мне!

— Госпожа! — стражники, дежурившие внизу, тут же подбежали.

Тан Юэхуа указала на мастера и приказала:

— Уведите его. Держите под строгим надзором, ни в коем случае не позволяйте ему сбежать.

Стражники наконец-то перевели взгляд на лежащего на земле мастера и увидели кровавое месиво внизу его живота. Их ноги непроизвольно сжались.

Бросив взгляд на Тан Саня, они подумали: как можно выглядеть таким интеллигентным, но быть настолько безжалостным? Легко ли выдержать такое наказание — лишиться потомства? Хорошо, что они не обидели его, когда он пришёл, иначе последствия были бы ужасающими.

Тан Сань наказал:

— Не лечите его. Как бы он ни кричал, не обращайте внимания. Главное — не дайте ему умереть.

Услышав это, стражники невольно содрогнулись. Убийство — это одно, но зачем так мучить человека? Однако они не посмели возразить и поспешили утащить мастера прочь.

Когда мастера увезли, Тан Сань последовал за Тан Юэхуа обратно в главный зал на верхнем этаже. Усевшись, Тан Юэхуа сказала:

— Надеюсь, ты не держишь зла на сектантство за то, что произошло тогда. В те времена наше сектантство не могло противостоять Дворцу Душ Войны. Ради выживания сектантства пришлось пожертвовать твоим отцом.

Тан Сань покачал головой:

— Не волнуйся, тётя. Я понимаю поступок сектантства.

Жертвовать одним, чтобы спасти всех — он действительно это понимал. Если бы он был главой Хаотяньцзун, он бы принял такое же решение.

Конечно, он понимал отца, но в душе не мог не таить обиду — как можно было не испытывать её? Однако сейчас его силы ещё недостаточны, да и поддержка секты Хао Тянь была необходима, поэтому он не стал заострять внимание на прошлых обидах. Когда он обретёт достаточную мощь, долги секты перед его отцом будут возвращены сполна. Не обязательно уничтожать их — но извинения они принесут обязательно.

Тан Юэхуа тихо произнесла, слегка понурившись:

— Все эти годы я пыталась отыскать следы твоего отца, но так и не нашла ничего существенного.

Её голос дрогнул:

— Если бы я знала заранее, я никогда бы не позволила ему так опрометчиво отправиться в Ухуаньчэн. Тогда бы и трагедии не случилось.

Тан Сань утешил её:

— Тётя, прошлое осталось позади. Не волнуйтесь, смерть отца не останется безответной. Рано или поздно я верну этот долг секте Ухуаньдянь.

— Я верю в тебя, — ответила Тан Юэхуа, с нежностью глядя на Тан Саня.

В таком возрасте он уже достиг уровня духа-святого — его будущее сулило великие свершения. А с поддержкой секты, возможно, ему даже удастся свергнуть Ухуаньдянь.

— Тётя, как сейчас обстоят дела в секте? — спросил Тан Сань, стараясь не выдавать своего любопытства. Он хотел узнать о нынешней мощи Хао Тянь, но не мог спросить напрямую.

Тан Юэхуа улыбнулась:

— Все эти годы секта не вмешивалась в мирские дела, сосредоточившись на собственном развитии. Теперь она уже не та, что прежде.

Глаза Тан Саня засверкали. В те времена Хао Тянь славилась двумя боевыми духами-титанами, а теперь, судя по всему, стала ещё могущественнее.

Сколько же теперь в секте титанов? Два? Три? Или даже больше?

Он не мог угадать, поэтому устремил взгляд на Тан Юэхуа, надеясь, что она даст ответ. Но она лишь загадочно улыбнулась и спокойно сказала:

— Узнаешь, когда вернёшься. Развитие секты превзошло все твои ожидания.

Тан Сань не стал настаивать, видя, что она не хочет раскрывать подробности, и лишь спросил:

— Когда мы отправляемся?

Тан Юэхуа задумалась и ответила:

— Завтра с утра. Мне нужно уладить дела в Юэсюань, а затем я отвезу тебя в секту.

Тан Сань кивнул. Хотя его и распирало любопытство, он не был настолько нетерпелив, чтобы требовать немедленных ответов. Как сказала тётя, всё станет ясно, когда он вернётся.

Потом Тан Юэхуа дала Тан Саню ещё несколько наставлений. Например, рассказала о нескольких упрямых старцах в секте, которые до сих пор таят обиду из-за истории с Тан Хао. Тогда секта была вынуждена закрыться, и это оставило след.

Хотя Тан Хао уже мёртв, Тан Саню всё же придётся немного смириться и принести извинения, чтобы заслужить признание секты.

Тан Сань не видел в этом проблемы. Извиниться? Он прекрасно понимал, как это делается. Так он и подчинил себе кланы Ли и Минь.

Извиниться — не значит потерять кусок мяса. В крайнем случае, когда сил станет достаточно, можно будет вернуть всё обратно. Настоящий мужчина должен уметь сгибаться, чтобы потом распрямиться. Великие дела совершают те, кто не зацикливается на мелочах — это не такая уж и большая проблема.

…

Город Воинственных Душ.

Лу Юй стоял на террасе верхнего этажа виллы, его взгляд, устремлённый вдаль, казался пустым, а мысли витали где-то далеко. В его душе царил хаос. Только одно могло так выбить его из колеи при нынешней силе — Божественный экзамен.

Последние два дня его внутренний мир был полон мучительных раздумий и раздражения. Стоило ему закрыть глаза, как мысли о Божественном экзамене заполняли его сознание, мешая даже сосредоточиться на тренировках. Он думал: «Просто стиснуть зубы и перетерпеть». В конце концов, при его нынешних отношениях с Цяньжэнь Сюэ ничего серьёзного не должно было произойти.

Но он не мог заставить себя сделать этот шаг. В теории всё казалось простым, но когда дело доходило до действия, он терял решимость. Поэтому Божественный экзамен так и оставался незавершённым.

За эти два дня Лу Юй даже не навещал Биби Дон. Возможно, Биби Дон понимала его состояние и потому не тревожила его.

— Брат Юй, что с тобой эти два дня? Ты какой-то странный, — сказал Лу Фэй, поднимаясь по лестнице и вставая рядом с Лу Юем.

Лу Юй бросил на него быстрый взгляд и раздражённо ответил:

— Не лезь в дела взрослых, тебе это не на пользу.

— Э-э… — Лу Фэй растерялся от такого ответа.

Собравшись с духом, он всё же упрямо произнёс:

— Брат Юй, если у тебя трудности, не обязательно скрывать их от меня. Сейчас всё не так, как раньше — я уже могу помочь тебе.