Мальчик резко повернулся и уткнулся лицом в грудь Шэ Ляна, издав пронзительный крик.
Этот крик был лишён слов и смысла, он даже не походил на плач. Он был настолько жутким, что мог бы сойти за крик взрослого человека, находящегося на грани нервного срыва, или за предсмертный вопль маленького зверька, которому перерезали горло. Казалось, что только смерть могла бы освободить его от страданий. Такой крик мог бы издать кто угодно, но только не десятилетний ребёнок. Поэтому он потряс всех присутствующих.
Редактируется Читателями!
Через некоторое время наставник сказал: «Я серьёзно, лучше отпусти его.»
Фэн Син пришёл в себя и сказал: «Ваше Высочество! Быстрее отпустите, будьте осторожны…» Но в конце концов он не смог закончить фразу. Шэ Лян сказал: «Всё в порядке.»
Однако брат Чжу был очень обеспокоен безопасностью принца. Увидев, что мальчик вытирает кровавые слёзы и сопли о белую мантию Шэ Ляна, он подошёл, чтобы оттащить ребёнка, говоря: «Малыш, так нельзя!»
Кто бы мог подумать, что чем сильнее он тянул, тем крепче мальчик цеплялся за Шэ Ляна, используя руки и ноги. Три или четыре даоса попытались оттащить его, но он, как пиявка, обвился вокруг Шэ Ляна. Шэ Лян одновременно смеялся и жалел мальчика. Он одной рукой поддерживал его, гладя по хрупкой спине, а другой рукой жестом показал: «Ладно. Не волнуйтесь, пусть он остаётся так.»
Почувствовав, что мальчик в его объятиях успокоился, Шэ Лян тихо спросил окружающих: «Пожар в Дворце Сяньлэ, никто больше не пострадал?»
Му Цин ответил: «Нет. В доме оставались только мы несколько человек.»
Поскольку Дворец Сяньлэ сгорел дотла, Шэ Лян, конечно, не мог там оставаться.
Убедившись, что пострадал только дом, а не люди, даосы начали убирать обломки. Увидев золотые обломки и обугленные драгоценные камни, они были огорчены, но Шэ Лян не придавал этому большого значения.
Он хранил в Дворце Сяньлэ только повседневные вещи, и не было ничего особенно ценного. Самым ценным были двести с лишним мечей, которые он собрал. Однако, как говорится, настоящее золото не боится огня, и эти мечи, выкованные в огне, остались невредимыми. Шэ Лян лично извлёк их из-под обломков и временно хранил в Дворце Четырёх Знаков.
Что касается мальчика, он крепко обнимал Шэ Ляна, плакал до изнеможения и заснул. Шэ Лян хотел спуститься с горы Тайцань и найти для него место, но наставник попросил его сначала прийти во Дворец Четырёх Знаков. Таким образом, Шэ Лян сначала отнёс его туда.
Положив мальчика на кровать, Шэ Лян заботливо подоткнул одеяло и задёрнул занавеску. Затем он вместе с Фэн Сином и Му Цином вышел из комнаты и спросил: «Наставник, судьба этого ребёнка действительно так ужасна?»
Наставник, морщась, ответил: «Почему бы тебе самому не посчитать, что произошло после его появления?»
Все трое замолчали. Этот мальчик сразу привлёк к себе внимание, упав с городской стены во время праздника, что привело к прекращению трёх кругов шествия. Затем его похитил Цзи Рун, чтобы отомстить, и протащил по улицам, вызвав беспорядки. Это привело к тому, что Фэн Син потерял руку, а Шэ Лян конфликтовал с правителем, и королева пролила слёзы. Теперь же, из-за него, все духи, запертые в Чёрном Дворце на горе Тайцань, вырвались на свободу, и сгорел Дворец Сяньлэ. Действительно, беды следовали одна за другой, как тень.
Шэ Лян спросил: «Есть ли способ решить эту проблему?»
Наставник ответил: «Решить? Ты имеешь в виду изменить судьбу?»
Шэ Лян кивнул. Наставник сказал: «Принц, ты не изучаешь у меня искусство предсказаний, поэтому в этом вопросе ты совершенно не разбираешься. Если бы ты разбирался, ты бы не задавал такой вопрос.»
Шэ Лян был ошарашен, но собрался и сказал: «Я готов выслушать вас.»
Наставник взял чайник со стола, налил чашку чая и сказал: «Ваше Высочество, вы помните, когда вам исполнилось шесть лет, император и королева призвали меня во дворец, чтобы предсказать вашу судьбу, и я задал вам один вопрос?»
Глядя на чашку с паром, Шэ Лян подумал и сказал: «Вы имеете в виду ‘чашка воды для двоих’?»
В то время, чтобы предсказать судьбу принца Шэ Ляна, наставник задал ему множество вопросов. Были вопросы с ответами и без ответов. Каждый раз, когда Шэ Лян отвечал, наставник хвалил его, и император с королевой были довольны. Многие из этих вопросов и ответов стали известными. Но один вопрос, на который Шэ Лян ответил, наставник не оценил, и о нём мало кто знал. Даже Фэн Син не был в курсе, а Му Цин и вовсе никогда не слышал о нём. Этот вопрос был «чашка воды для двоих».
Наставник сказал: «Двое идут по пустыне, они умирают от жажды, и у них осталась только одна чашка воды. Тот, кто выпьет, выживет, тот, кто не выпьет, умрёт. Если бы ты был богом, кому бы ты дал эту чашку воды? — Пока не отвечай, я спрошу у других, посмотри, как они ответят.»
Это он сказал, обращаясь к Фэн Сину и Му Цину, стоявшим неподалёку. Му Цин подумал и осторожно ответил: «Можно ли узнать, кто эти двое, какие у них характеры и какие заслуги и проступки? Нужно знать всё, чтобы принять решение.»
Фэн Син сказал: «Не знаю! Не спрашивайте меня, пусть они сами решают.»
Шэ Лян усмехнулся, но наставник сказал: «Что ты смеёшься? Ты помнишь, как сам ответил?»
Шэ Лян перестал улыбаться и серьёзно сказал: «Дать ещё одну чашку.»
Услышав это, Фэн Син и Му Цин отвернулись, не желая слушать дальше. Шэ Лян обернулся и серьёзно сказал: «Что вы смеётесь? Я серьёзно. Если бы я был богом, я бы обязательно дал ещё одну чашку.»
Шэ Лян молча слушал, не соглашаясь, но и не споря. Он сказал: «Благодарю вас, Наставник, за наставления.»
Наставник выпил чай, смакуя его, и ответил: «Не стоит благодарности. Всё равно ты не будешь слушать.»
«…» Шэ Лян, чьи мысли были раскрыты, слегка кашлянул и сказал: «Наставник, сегодня перед Храмом Свирепой Силы я невольно высказал свои чувства и, возможно, был невежлив. Прошу прощения.»
Наставник, сложив руки в рукавах, улыбнулся и сказал: «Ты мой лучший ученик и к тому же наследный принц. Как я могу не простить тебя? Принц, я могу сказать, что ты самый одарённый человек, которого я когда-либо видел.»
Не понимая, Шэ Лян наклонил голову и внимательно слушал. Наставник продолжил: «Ты талантлив, амбициозен, усерден и трудолюбив. Ты из благородной семьи и добр по натуре. Никто не заслуживает звания ‘избранный небесами’ больше, чем ты. Но я всё равно беспокоюсь за тебя. Я боюсь, что ты не сможешь преодолеть этот рубеж.»
Шэ Лян спросил: «Что вы имеете в виду под ‘беспокоюсь’?»
Наставник ответил: «Хотя ты достиг таких высот, есть вещи, которых ты ещё не понимаешь, и никто не может тебя этому научить. Возьмём сегодняшний день в Храме Свирепой Силы. Твои слова о том, что не нужно поклоняться богам, были проницательны для твоего возраста. Но не думай, что ты первый, кто до этого додумался.»
Шэ Лян слегка приоткрыл глаза, и Наставник продолжил: «То, что ты сказал сегодня, уже приходило в голову людям десятки, а то и сотни лет назад. Но эти идеи не стали популярными, их голоса были слабы, и мало кто их слышал. Ты когда-нибудь задумывался, почему?»
Поразмыслив, Шэ Лян ответил: «Потому что те люди, хотя и думали об этом, не действовали и не были достаточно решительны.»
Наставник спросил: «А ты? Что заставляет тебя думать, что ты достаточно решителен?»
Шэ Лян спросил: «Наставник, вы думаете, я смогу вознестись?»
Наставник посмотрел на него и ответил: «Если ты не сможешь, то никто не сможет. Это лишь вопрос времени.»
Шэ Лян улыбнулся и сказал: «Тогда, пожалуйста, смотрите.»
Он указал на небо и сказал: «Если когда-нибудь я вознесусь, я обязательно сделаю так, чтобы всё, что я сказал сегодня, стало реальностью!»
Фэн Син и Му Цин стояли позади него, внимательно слушая его слова. Оба невольно подняли головы, и в глазах Му Цин загорелся тот же свет, что и в глазах Шэ Ляна. Наставник кивнул и сказал: «Хорошо, я буду смотреть. Но я не думаю, что твоё вознесение будет таким уж хорошим. Скажи мне, что такое путь?»
Шэ Лян склонил голову и ответил: «Вы говорили, что путь — это дорога, по которой идёт человек.»
Наставник сказал: «Верно. Но ты прошёл ещё недостаточно дорог. Поэтому я думаю, что пришло время тебе спуститься с горы и попутешествовать.»
Глаза Шэ Ляна загорелись. Наставник продолжил: «Тебе уже семнадцать, и я разрешаю тебе покинуть Священную Гору Тайцань и отправиться в путешествие.»
Шэ Лян сказал: «Это как раз то, что нужно!»
Он чувствовал себя подавленным в королевском дворце, думая о короле, Цзи Руне и других. К тому же, такой великолепный Дворец Сяньлэ был сожжён, и ему пришлось бы снова сталкиваться с родителями. Лучше уйти подальше и сосредоточиться на своём пути.
Тогда Наставник сказал: «Принц, многие годы существует одна фраза, которая передаётся из уст в уста и считается само собой разумеющейся. Но на самом деле она ошибочна, просто никто этого не заметил.»
Шэ Лян спросил: «Какая фраза?»
Наставник ответил: «Человек, идущий вверх, становится богом; человек, идущий вниз, становится призраком.»
Шэ Лян задумался и сказал: «Что в этой фразе не так?»
Наставник ответил: «Конечно, она неверна. Запомни: человек, идущий вверх, остаётся человеком; идущий вниз, тоже остаётся человеком.»
Шэ Лян всё ещё обдумывал эти слова, когда Наставник похлопал его по плечу, оглянулся и сказал: «В общем, этот сын-почитатель… не бери это слишком близко к сердцу. У каждого своя судьба. Часто бывает так, что, даже если ты хочешь помочь, у тебя нет возможности. Если что-то случится, мы поговорим об этом позже. Сейчас иди и хорошо потренируйся. Надеюсь, когда ты вернёшься, ты станешь более зрелым.»
Однако никто не ожидал, что в ту же ночь мальчик сбежал из Дворца Центрального Суверена и исчез.
И никто не ожидал, что после этого путешествия семнадцатилетний принц Шэ Лян из Королевства Сяньлэ одержит великую победу над безымянными призраками на Мосту Одного Мысли и вознесётся в грозу и молнии.
Все три мира были потрясены.
