INFINITE MANA IN THE APOCALYPSE Глава 3777 Неубиваемый II Бесконечная Мана в Апокалипсис РАНОБЭ

Глава 3777 Неубиваемый II

Таурон стоял неподвижно.

Холодный.

Непоколебимый.

Его возвышающаяся фигура отбрасывала длинные, безмолвные тени, складки его существования были неподвижны, когда он смотрел вниз на то, что перед ним — Живой Коллапс.

Медленно, намеренно он покачал головой, жест, полный тяжелого презрения Финальности.

Если бы Живой Парадокс был здесь, сказал Таурон, его голос был тихим рокотом уверенности, то существо, подобное тебе, давно бы уже было мертво.

Его слова падали с тяжестью истины, не торопливые, но точные, каждый слог был соткан с силой неизбежности.

Напротив него Живой Коллапс наклонил голову, движение было плавным и гротескным одновременно.

И затем он изогнулся — насмешка над мыслью, жестокая имитация жизни.

Он покачал головой, не отрицая, а словно поправляя ошибшегося ребенка.

Он заговорил, голос был хриплым и искаженным, капающим с медленной гнилью древнего распада.

Конечно, сказал он, слова скользили по воздуху, конечно, я был бы мертв.

Затем он вдохнул, движение было преднамеренным, его грудь, или то, что выдавалось за нее, расширилась с почтением, словно смакуя момент.

Если бы у Живого Парадокса была хотя бы аура существования здесь, пробормотал он, я бы не дышал.

Я был бы пеплом.

Последовал еще один медленный выдох, не облегчение, а голод.

Но

Голос стал тише, скользким от чего-то более глубокого, более интимного.

Несвязанный Живой Парадокс, сказал он, извиваясь в медленном, хищном круге, детеныш.

Тот, кто еще не отличает правильное от неправильного, не понимает тяжести своего Греха.

Тот, кто не может скрыть свою вонь.

Его заполненный пустотой облик сверкал, черный и золотой, когда он произносил последние слова.

Это то, что я был рожден, чтобы закончить.

Я наблюдал — молча, задумчиво — слова были тяжелее любого удара.

С глубоким вдохом, пронизывающим плетения моей души, я неторопливо обратился внутрь, мой разум переместился к 9 Сеткам Ткача Бытия, к каждой нити и стежку моего существа.

Изучай его, пробормотал я.

Изучай, что изменилось.

Изучай, чем стал Парадокс, когда он стал Живым.

Изучай, какие двери открылись, которые должны были оставаться закрытыми.

Ткач шевельнулся в ответ, его Сетки мерцали низким, тихим пульсом.

И затем, словно отвечая на призыв, более древний, чем память, ответили три других Истинных Источника.

Призыв.

Анимус.

Некромантия.

Их Решетки гудели, гармонизируя, наслаиваясь в резонанс, который ощущался неправильно — великолепно, опасно неправильно.

Идеально.

Я слегка откинулся назад, где сидел в бесконечной Колыбели Сложенного Времени, чувствуя, как сокрушительные эпохи ревут вокруг меня.

Наверху обсидиановый небосвод треснул — не светом, а тьмой — чистой, глубокой и абсолютной.

В небе открылась трещина.

Разрыв, не ткани или камня, а самого существования.

Из этого разрыва что-то начало появляться.

Не свет.

Не блеск.

Решетка ужаса.

Ужаса настолько глубокого, что он был вплетен в чудо.

Власти, наслаивающейся способами, на которые ни одна Монада, ни один Примарх не осмелились бы попытаться.

Разрыв расширялся, спиралью, деформируя небо над Средней Колесной Платформой.

Собравшиеся внизу сущности — как Примархи, так и Монады — обратили свои взоры вверх, наблюдая, ожидая.

Разрыв разошелся еще больше.

И из его зияющей пасти хлынула тьма, не в тенях, а в отсутствии самого смысла.

Затем

Оно появилось.

Не огромное.

Не неправильное.

Но нарушение.

Единственное имя прошептало в моем разуме, не звуком, а дрожью нитей, из которых состояло само Существование.

Иррадион

Имя поднялось, древнее и непрошеное, вибрация смерти, обретшей форму.

Из раны в небе выполз колоссальный хтонический ужас — масса древних костей и пустотной плоти, пронизанная переломами рухнувших реальностей.

Его поверхность была бесконечным склепом, тени и сломанные концепции слились в его чудовищную массу.

Скелетные конечности проросли из его тяжелого тела, десятки, затем сотни, каждая заканчивалась когтями, на которых были начертаны руны абсолютного прекращения.

Там, где должна была быть его голова, кружился нимб из сломанных нимбов — рухнувшие звезды, вращающиеся вокруг нулевых пустот, где когда-то могли быть глаза.

Само его дыхание тянуло за плетения бытия — не как ветер, а как смерть, вдыхающая смысл.

Каждое вдох заставляло соседние слои Средней Колесной Платформы слабо гудеть, низкий, тревожный звук.

Но Нулевая Колыбель Вознесения, Разрушающего Складки, держалась устойчиво, и огромные Складки Могильного Пробуждения Нулевой Жилы оставались неизменными, древними и неподвижными.

Только непосредственное пространство вокруг Иррадиона дрожало.

Более слабые Примархи напряглись.

Некоторые дрогнули.

Несколько отшатнулись, не желая встречаться взглядом с чем-то столь окончательным.

Даже Таурон, стоявший на далекой пропасти, слегка повернул голову, подняв взгляд на призванное существо, теперь нависшее над ним.

Оно парило там — огромное, неизбежное.

Ждущий.

Перед моими глазами тихо расцвела подсказка, невидимая для остальных.

Панель статуса: Призванная сущность

Имя: Иррадион, Черный Разрыв

Коэффициент сложности CQ: 300 000 SU

Коэффициент чистоты PQ: 300 000 SU

Истинные абсолютные экзистенциальные сопротивления, на которые влияет призыватель:

Духовное сопротивление: 20%

Концептуальное сопротивление: 20%

Пространственное сопротивление: 20%

Сопротивление закону: 20%

Истинный источник: Уровень примарха смерти

Статус привязки: Неразрывно связан с призывателем Ноем Осмонтом

Происхождение: Существо, некогда обитавшее в Некрофолдах Могильных Складок Нульвена, выдерживающее циклы смерти и уничтожения более миллиарда лет.

Я посмотрел на панель, а затем на само существо.

Парящее в небе.

Безмолвное.

Тень забвения во плоти.

Связанное со мной не простой властью, а плетением, выгравированным в корнях самого существования.

Связывание было абсолютным.

Неотменяемым.

Оно не дрогнет.

Оно не предаст.

Оно было моим.

Существо, рожденное из трещин между Смертью и Небытием, закаленное миллиардом лет непрерывной смерти, призванное переплетенными силами Призыва, Анимуса и Некромантии.

Я дышал спокойно, даже когда эпохи Сложенного Времени давили на меня.

Я призвал Мертвую Тварь уровня Примарха.

На третий день после Разрушения моего Родного Колеса Бытия я теперь мог призвать и связать существо 300 000 Сложности и Чистоты.

И затем

Истинный Источник Некромантии тщательно проанализировал Иррадион, Черный Разрыв.

Экзистенциальные Пространственные Решетки любого Истинного Источника теперь могут быть использованы для вызова Легиона Иррадионов через Некромантию.

Каждый Иррадион покажет уникальный уровень силы и искажения бытия в зависимости от того, какие Экзистенциальные Пространственные Решетки были использованы для его создания.

ВАА!

ВАА.

Воистину, ВАА!

Призыв и Анимус могли найти и привязать ко мне существо уровня Примарха, и теперь Некромантия могла реплицировать его, формировать смертоносных приспешников равного калибра, каждый из которых рождается из моих собственных Истинных Источников и их Решеток.

Живой Истинный Источник Квинтэссенции кивает в знак подтверждения.

Тирания заявляет, что это больше похоже на нее, ее Экзистенциальные Пространственные Решетки продвигаются вперед через Некромантию.

Иррадион Тирании начал расцветать.

В небе над Средней Колесной Платформой начала формироваться вторая аура — смертоносный Иррадион, горящий фиолетовым блеском, в той же ужасающей форме.

И могли последовать еще.

Десятки других.

Истинные Источники, которые я принес в Примархию, жужжали, стремясь выразить себя.

Но

Истинный Источник Мудрости советует не извергать еще больше.

Было замечено, что вражеская цель поглощает и усваивает Решетки и Истинные Источники других.

Дальнейшее изучение имеет первостепенное значение, прежде чем бросать в нее множество различных Истинных Источников.

Я позволил части себя подняться, спокойному потоку, чтобы утихомирить растущее волнение.

Остальные закипели.

И я наблюдал.

Строго.

Задумчиво.

Я наблюдал за Живым Коллапсом.

Я наблюдал, что развернется против него.

И я ждал, пока два Иррадиона, тени смерти и забвения, плыли тихо, терпеливо, по моему приказу.

Они двигались.

Не быстро.

Не медленно.

Неизбежно.

Их формы устремились вперед, когти из черной плоти и выкованные из кости, изгибаясь в синхронном спуске к Живому Коллапсу, когда их не окружало никакое плетение Парадокса.

Издалека они были апокалиптическими, огромными существами, владеющими властью древней смерти.

Каждый удар, каждое движение казалось способным расколоть саму твердь.

И все же

Живой Коллапс не двигался.

Он стоял неподвижно.

Первый Иррадион ударил.

Коготь, капающий прекращением миллиарда мертвых эпох, царапал обсидианово-золотую форму.

Никакого звука.

Никакой реакции.

Никакого эффекта.

За ним последовал второй Иррадион, скелетообразная рука, обожженная рунами тиранического конца, рухнувшая, словно приговор забытого парадокса.

Снова.

Ничего.

Ни трещины.

Ни следа.

Живой Коллапс стоял нетронутый, не тронутый ни на дюйм, словно они вообще никогда не наносили ударов.

Это было не сопротивление в том смысле, как его понимали другие.

Это была уверенность.

100% Парадоксальное Сопротивление.

Я знал цифры.

Я понимал статистику.

Но цифры были бесплодны.

Холод.

Реальность, однако

Реальность была совершенно другой.

Это было похоже на наблюдение за ребенком, который бьет по горе, каждый удар — шепот по непоколебимому монолиту.

Нет, даже не шепот.

Меньше.

Живой Коллапс двинулся, медленно подняв руку, черно-золотой экзоскелет сверкал под преломленным светом.

Он выдохнул.

Золотисто-черный свет вырвался наружу, тихая, ужасающая волна — не взрыв, а пожирающая волна коллапса.

Иррадионы ответили мгновенно, набросившись, их скелетные конечности и сломанные нимбы смерти излучали противодействующие силы прекращения и пустоты.

Это было бессмысленно.

Живой Коллапс пробирался сквозь их 20% Сопротивлений, словно сквозь дым.

Черно-золотой свет врезался в первого Иррадиона — и тот сложился.

Не разбилось.

Сложилось.

Существование, сгибающееся само по себе, раздавленное абсолютной невозможностью удара.

Вздох спустя, второй Иррадион последовал за ним, столкнувшись со слоями обсидианового золота, рухнувшими под тяжестью 100% Парадоксального Сопротивления!

И

Ушел.

Я наблюдал.

Никакой реакции.

Никаких изменений в выражении лица.

Я учился.

100% Парадоксальное Сопротивление было не просто щитом от парадокса.

Это была стена против всего.

Нерушимая защита.

Против него любая наступательная власть, любое существование, которое возникло из парадоксальных взаимодействий — а почти все Истинные Источники так поступали в той или иной степени — просто перестало иметь значение.

Простейшая аналогия?

Ребенок, швыряющий камешки в бесконечное, несокрушимое море.

Раздраженный и удивляющийся, почему после бесчисленных камней ничего не изменилось.

Никакой ряби.

Никакой волны.

Даже следа.

Для меня?

Для моей нынешней силы?

Послание было ясным.

Я не мог убить его.

Не сейчас.

Не без чего-то большего.

Но потом

Что-то неожиданное.

Живой Коллапс наклонил голову.

Посмотрел на места, где стояли Иррадионы.

Его заполненный пустотой взгляд сузился.

И он заговорил — голос низкий, вибрирующий от разворачивающегося хищничества.

Я вижу

Он резко вдохнул, черно-золотой экзоскелет сверкнул.

Эти бедные создания он пробормотал, голос почти-почти нежный.

Они были окутаны зловонием Несвязанного Живого Парадокса.

Его окутанные пустотой глаза осматривали изломанные горные хребты.

Его голова дернулась к далекой вершине.

К горе, где Таурон стоял неподвижно, холодный, как сами бесконечные Складки.

Существо указало.

Жест был медленным.

Намеренным.

Окончательным.

Кажется, Живой Коллапс тихо сказал: «Я приближаюсь».

Он не кричал.

Он не ревел.

Он просто двигался.

В мгновение ока он рванулся вперед — живой снаряд коллапса и уничтожения — его пустые глаза устремились на Таурона.

Гора содрогнулась.

Не от скорости.

Не от силы.

Но от неизбежности.

От холодной уверенности, что насилие приближается, и никто не может его остановить.

Я сидел неподвижно, спокойный, как всегда, пока эпохи свернутого времени обрушивались вокруг меня.

И я наблюдал, как в следующий момент Таурон взорвался силой, его взгляд был торжественным, как будто он был серьезен!

Теперь Средняя Колесная Платформа была местом руин и тумана, где невозможное складывалось и складывалось само по себе.

Никакие Нулевые Формы больше не покрывали мир.

Никакого пассивного щита неуязвимости.

Здесь правила были отменены, и поле битвы было сырым существованием и крахом.

Я наблюдал, спокойный и расчетливый, как Таурон в одиночку противостоял Живому Коллапсу.

Расстояние между ними слабо потрескивало, искажение смысла, а не пространства.

Таурон двигался.

Это было не неистовое движение отчаявшегося человека и не отработанная поза воина.

Это была неизбежность монарха, восстающего, чтобы принять суд.

Его облик, невозможно огромный, но собранный, слегка сдвинулся.

И мир ответил.

Из него в воздух расцвели десятки тысяч Экзистенциальных Пространственных Решеток — симфония нитей, настолько тяжелых, что они согнули локальное существование вокруг себя.

Десятки тысяч.

Не дюжина.

Не сотни Решеток.

Десятки тысяч Экзистенциальных Пространственных Решеток, и даже они казались всего лишь частью.

Все это было направлено на одну вещь.

Окончательность.

Она капала с него, как кровь из свежей раны.

Это был не просто конец.

Это был конец.

Несомненный, неизбежный, суверенный.

Каждая Решетка вращалась в тишине, приливная волна сотканного прекращения.

Сила, стоящая за ней, заставила даже сломанную платформу дрожать под их тяжестью.

Таурон поднял руку.

Просто.

Тихо.

И от этого жеста реальность вокруг него распалась и переплелась в единую силу — технику, которую не кричали и не выставляли напоказ, но шептали в кости самого существования.

Его имя непроизвольно расцвело в моем разуме, прошептанное Ткачом Существования внутри меня.

Решетки Окончательности: Последняя Тишина

Это была не атака.

Это был не удар.

Это был абсолютный указ о том, что все вещи заканчиваются.

Само существование затихло.

Сама концепция сопротивления увяла.

И Живой Коллапс — сущность, которая до сих пор отмахивалась от смерти, насмешки, ставшей плотью, — стоял неподвижно, когда волна Последней Тишины ударила его прямо в грудь.

БУМ.

Удар был тихим.

Обманчиво тихим.

Как шепот, несущий тяжесть рушащихся звезд.

И на груди Живого Коллапса, этой неприкосновенной, золотисто-черной поверхности, появилась трещина.

Маленькая.

Рваная.

Но все же трещина.

Первая рана.

Первая настоящая травма, полученная этим существом.

Я наблюдал за ней, неподвижный и непоколебимый.

Мои Решетки Света на моей коже мягко мерцали, когда я обдумывал увиденное передо мной.

Окончательность.

Сила лишить существование его притворства.

Таурон стоял, его рука все еще поднята, на его лице не было торжества, только мрачная решимость, как будто он ожидал результата.

Возможно, он долго ждал такого момента, существо достаточно могущественное, чтобы потребовать больше, чем одно прикосновение смерти.

Таурон.

Насколько же ты был могущественным на самом деле?

Живой Коллапс опустил голову, слабая трещина на его груди мерцала под приглушенным небом.

Долгое мгновение он ничего не говорил.

А затем он заговорил.

Спокойно.

Холодно.

Его голос разнесся по полю битвы, негромкий, но неоспоримый.

Кажется, сказал он, глядя на свою рану с легким любопытством, мне нужно еще сильнее рухнуть, чтобы убедиться в своей цели.

Он поднял голову, наполненный пустотой взгляд неторопливо устремился наружу.

Секунду он бормотал.

А затем повернул голову.

Медленно.

Почти задумчиво.

К Калисте.

К разбросанным Жителям Каньона — Примархам и Монадам, которые сбежали на то, что они считали безопасным расстоянием, которые слишком долго задержались в благоговении или ужасе.

Я увидел сдвиг.

Наклон неизбежности.

Живой Коллапс принял решение.

Он будет питаться.

Читать «Бесконечная Мана в Апокалипсис» Глава 3777 Неубиваемый II INFINITE MANA IN THE APOCALYPSE

Автор: Adui
Перевод: Artificial_Intelligence